Немного горячей серы,
Медный шорох осенней листвы...
Но смерть не сдается так скоро,
Не хочет тебя отпускать.
Лишь в ртути тяжелых волнах
Ты сможешь бессмертие сыскать!
И ступишь на новую землю!
Где горечь от жизни - зола,
Где будешь ты первый,
Где смерть не узнает тебя...
Людовик болезненно потер виски, глянув на странное содержимое миски. Огня под ней не разводили - однако, масса пузырилась, шипела и приняла пронзительный синий цвет. Почти такого же оттенка, как... глаза своего создателя!
- И что? Я должен это выпить? - в ужасе осведомился король,- как бы мне, наоборот, не отправиться на тот свет до срока!
Старый алхимик пожал плечами, аккуратно слив содержимое миски в позолоченный флакон.
- Конечно, это яд! - согласился он, и неожиданно сделал большой глоток,- но чтобы вы хотели? Бессмертие - это тоже смерть! Смерть нормального человека, и появление вечного бесприютного странника... Неужели ты хочешь себе такой судьбы, государь?
Людовик смотрел на флакон, и его обычно прищуренные лисьи глаза в этот раз непривычно широко округлились сомнением, и даже растерянностью.
- Недавно у меня случился удар,- неожиданно признался он,- я стоял на краю, и чувствовал, как смерть дышит мне в лицо! Но я не могу сейчас уйти, не имею права! Вы знаете, сколько мне пришлось сделать ради моей страны? Во что мне обошлись Перронские соглашения, смерть брата и Карла Смелого? А этот бесчестный предатель - кардинал Балю, отдавший меня в руки врагов? Мне нет и шестидесяти, а заботы сделали из меня старца.
И высохшее, некрасивое, иссеченное сетью морщин лицо без бороды, зато с большим и кривым носом служило красноречивым подтверждением его слов. Седой, одетый в старенькую, потертую одежду король имел вид обнищавшего горожанина.
- Мне кажется, что кардиналу Балю в клетке тоже не сладко!
- Вы и это знаете? Впрочем..., не всё ли равно! Всю жизнь я боролся за свою страну - лгал, изворачивался, не брезговал подкупом, клеветой и клятвопреступлениями. Кровь преданных мною жителей Льежа взывает к небесам, и я просыпаюсь среди ночи от криков умирающих женщин и детей. Один Господь знает, какие муки я терплю! Но что будет, если завтра я успокоюсь в родовом склепе? Наследник ещё слишком мал и слаб, враги вновь растащат мою вотчину на куски, как шакалы падаль, и через пару поколений исчезнет даже название «Франция»!
- И что? - пожал плечами старик, осторожно поставив флакон на стол,- и более крупные и могущественные империи бесследно растворялись во тьме веков! Вечности, в которую вы так стремитесь - всё равно! Когда осознаешь, что смерти не будет - жизнь тоже теряет всякий смысл!
- Мне хотя бы ещё лет десять-двадцать, чтобы закончить то, что я начал!
- Через двадцать лет понадобится доделать ещё какие-то дела! Господь же, наслав на вас хворь, предупреждает, что нужно изменить свою жизнь, что ещё есть время для покаяния.
- И что вы посоветуете?
- Заботьтесь о своем здоровье! Ведите праведную жизнь - избегайте гнева и излишеств, творите милостыню, и молите Господа, чтобы ваши наследники не растратили того, что вы им оставите! А ещё..., откройте клетку, выпустите Балю! Десять лет на корточках - большой срок для раскаяния в совершенном, когда-то предательстве!
- И всё?
- Не знаю! Мне ли постигнуть замысел Божий? А это,- старик небрежно кивнул на эликсир,- оставьте проклятым. Поймите же, наконец, вечная жизнь - суровое наказание! Покой смерти - вот награда человеку за все его земные страдания! Допустим, пройдет двадцать, пусть даже тридцать лет, а вы, на удивление своих поданных, всё ещё остаетесь живы. Неприятности с внуками и правнуками, которые устали дожидаться трона, подозрения церкви, обвинения в колдовстве! Те, кого вы любили уже к тому времени будут мертвы, а новые люди будут вас утомлять и раздражать..., и в один из дней вы наденете шляпу странника и отправитесь в вечный путь по негостеприимным дорогам этой земли. В никуда!
- Так случилось с вами? Вы изобрели эликсир, и испытали его на себе?
По губам старика скользнула странная улыбка, горечь которой, почему-то показалась королю даже убедительней его слов.
- Нет, со мной было по-другому! Я не добровольно выбрал этот удел, но разве обо мне сейчас речь?
Король замолчал, по всей видимости, не в состоянии принять, какого-либо решения, и тогда старик, плотно закупорив флакон, облил его растопленным воском. Запечатав своим перстнем, он протянул снадобье Людовику:
- Возьмите, ваше величество! Я понимаю, что вам нужно подумать...
Людовик и Оливье вернулись во дворец кардинала Бургундского уже под утро. Посвященный в суть дела прелат, к тому времени, уже совсем извелся от страха. Ведь именно ему доложили соглядатаи о секретном прибытии в Париж самого могущественного, из когда-либо существовавших на земле алхимиков. Он донес об этом королю, и тот прямо-таки загорелся идеей тайной встречи.