- Вы живы! Слава Пресвятой Деве!
Но король вернулся из Латинского квартала задумчивым и удрученным. Потребовав бокал горячего вина с пряностями, он долго смаковал напиток, а потом неожиданно спросил кардинала:
- Ваше преосвященство, вы знаете греческий?
- Немного знаком!
- Прочитайте, что написано на этой печати!
Кардинал долго крутил перед глазами продолговатый тяжелый флакон, разглядывая непонятный оттиск на воске.
- Это не греческий..., ну-ка, - приказал он слуге,- быстро разбудите моего секретаря Бове!
Зевающий секретарь мгновенно проснулся, завидев перед собой мрачного Людовика, да ещё в сопровождении зловещего Оливье Дьявола.
- Вот! - кардинал ткнул ему в руки флакон,- напряги свои мозги! Это греческий?
Секретарь прищурился и, поднеся оттиск к свече, в затруднении наморщил лоб:
- Нет, ваше преосвященство, это не греческий. Скорее, арамейский!
- Арамейский? - удивился кардинал,- и какое имя там выдавлено?
Бове поднял на него удивленные глаза:
- Агасфер, ваше преосвященство!
За столом повисло тяжелое молчание.
- Ступай,- наконец, устало отпустил кардинал секретаря,- не забудь закончить перевод того греческого манускрипта, который привез мне в подарок папский посол!
Людовик долго не спускал глаз с флакона, а потом аккуратно засунул его в складки одежды.
Дальнейшая судьба подарка Агасфера неизвестна. Зато некоторое время спустя король всё-таки выпустил из страшной клетки кардинала Балю.
Но ему понадобилось пережить второй инсульт в 1482 году, для того, чтобы резко изменить свою жизнь. Людовик уединился в замке Плесси-ле-Тур, где со страстью замаливал грехи и жертвовал огромные деньги церкви.
Третий инсульт стал для него последним.