- Я забыла очки твоего охранника на барной стойке.
- И? – Похоже, он пытался быть терпеливым, однако его грудная клетка двигалась немного резче положенного.
- Мы должны вернуться за ними. – Некоторое время он молчал с сосредоточенной миной.
- Я честно изо всех сил пытаюсь уловить смысл. Но не вижу абсолютно никакой логики.
- Эдвард, мы взяли у того парня очки напрокат, значит мы должны их ему вернуть.
- С чего ты взяла, что мы взяли их напрокат? – Действительно. С чего бы я могла это взять?
- По сути, очки взяла я. Так? Так вот я взяла их напрокат, Эдвард.
- Я велю кому-нибудь за ними вернуться. – Губы еле шевелятся, еще бы с такой-то каменной маской.
- Ты ведь врешь.
- Ради всего святого, помолчи! Даже мой психоаналитик не станет меня осуждать, если я тебя сейчас прикончу.
- У тебя есть психоаналитик? – Мерзавец так резко вошел в поворот, и я в очередной раз ударилась головой. Возможно, этими ударами по голове он как бы тонко намекал на то, что скоро психоаналитик понадобится мне? Очень в его духе.
Мы въехали на парковку, не сбавляя скорости, Эдвард кинул автомобиль в сторону белых разделительных полос. Затем взвизгнули шины, он оставил машину не вдоль ограничительных линий, как поступал раньше, а поперек. И это в принципе тоже в его духе. Я покачала головой и покинула салон автомобиля. Не успела опомниться, как что-то сильное и цепкое дернуло меня в сторону и прижало к гладкой бочине авто. Какого…
- Разве я сказал, что ты можешь выйти? Разве. Я. Это. Сказал?! – Его взгляд сверлил во мне огромную кровавую дыру. Я даже видела мелкие брызги собственной крови на его идеально выбритом лице. Пока я беспомощно хлопала ресницами, на парковку медленно въехали два внедорожника.
- Эдвард, ты из меня заику сделаешь. Послушай, как заебалось мое сердце… - Я потянулась к его руке, чтобы приложить к своей груди, но мерзавец дернулся в сторону и решительно двинулся к лифту.
- Оно не заебалось. Оно довыебывалось. – Бросил через плечо безапелляционным тоном. Я выгнула бровь, недоуменно глядя ему вслед.
Охрана учтиво проводила меня до лифта. Признаться, я опасалась заходить внутрь, поскольку меня пугала перспектива оказаться наедине с матерящимся мерзавцем. Но поскольку других перспектив на горизонте не обнаружилось, я храбро ступила в металлическую коробку, постаравшись не вздрогнуть, когда двери сошлись за моей спиной, отрезая путь к отступлению. Ладно, будем надеяться, что получится постоять в стороночке… Я набрала полную грудь воздуха и замерла.
К счастью, выдержка мерзавца оказалась достаточной, он держал себя в руках. Натужно, со скрипом, но держал. Мы добрались до нужного этажа без травм. Вернее, я добралась без травм. Глупо полагать, что я могла бы причинить какой бы то ни было ущерб его физическому здоровью. Психическому – это, пожалуйста. А вот физическому – без вариантов. Даже с гранатой в руках. Уверяю вас, он бы исхитрился, но вышел из этого лифта без единой царапины на своем суровом лице с гладковыбритыми щеками.
Когда лифт выпустил нас в гостиную, Эдвард, не оборачиваясь, зашагал в сторону кухни. Я осторожно, практически бесшумно следовала за ним. Это странно. Было бы разумнее спрятаться в своей спальне и переждать потенциально опасные времена, но я ходила за ним как приклеенная. Возможно, мне действительно нужна помощь психоаналитика. Вероятно, помимо синдрома Стокгольмского, при котором пленник влюбляется в своего похитителя, есть и еще какая-нибудь подобная гадость, при которой пленник выходит за своего похитителя замуж и далее таскается за ним, как утенок за уткой. А я такая везучая… мои двери гостеприимно открыты для всевозможных неприятностей двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Еще из коридора я наблюдала за тем, как мерзавец немного нервно кинулся к холодильнику, распахивая его створки так неблагодушно, что загремели бутылки. Откуда такая неприязнь к холодильникам?! Он взял в руки коренастую бутылку виски и потянулся за стаканом, взял его, но затем резко остановился, будто вспомнив о чем-то. Бутылка полетела обратно в недра холодильника, сбивая на своем пути собратьев по содержанию. Расписная дверца была бесцеремонно захлопнута. А стакан разбит о дно мойки. Я застыла на входе в кухню. Очень хотелось бежать, но папа учил меня, что нельзя убегать от разозленных животных. Это только подогреет их инстинкты. Потому я стояла, замерев и ошарашено распахнув глаза. Он обернулся и зашагал в мою сторону. Но на меня не смотрел, и слава Богу! Я всегда подозревала, что у него есть способности Василиска или, на крайний случай, Медузы Горгоны. Развернувшись боком во входном проеме, я едва успела пропустить этот несущийся поезд. Блядь, а ведь задавил бы и не заметил.
- Иди в душ, если тебе нужно. К семи часам мы должны быть готовы. Официальное мероприятие. – Он кинул это, уже миновав меня и не оборачиваясь.
- Что за мероприятие? – Ответом мне послужил оглушительный треск, с которым захлопнулась дверь его спальни. – Понятно.
Оказавшись под расслабляющими струями горячей воды, я пыталась взять в толк, что происходит с мерзавцем? Конечно, он всегда был несколько… темпераментным. Но сегодня, по-моему, превзошел самого себя. Связано ли это с предстоящим загадочным мероприятием? Или я до сих пор пожинаю плоды полуночного звонка Джаспера? Или все это взаимосвязано? Если так, то можно предположить, что Джаспера все-таки впутали в дела Мафии. Он позвонил Эдварду, чтобы заранее предупредить, а сегодня вечером состоится его инициация? Или посвящение. Или еще какая-нибудь подобная хрень. Но тогда возникает справедливый вопрос: какого черта я забыла на такого рода мероприятии? У меня есть целых три варианта ответа: либо это настолько значимое событие, что присутствовать должна абсолютно вся семья, а я технически вхожу в состав этой, прости Господи, семьи; либо Эдвард боится оставлять меня одну; либо я ни черта не понимаю, и все мои теории можно смело смыть в унитаз. Больше всего мне нравится вариант номер два. Больше всего похож на правду вариант номер три. Такие дела. Обреченно вздохнув, я начала смывать шампунь. Обреченно вздохнув еще раз, я сообразила, что раз мероприятие официальное, выглядеть мне придется максимально прилично. А это, признаться, всегда удавалось мне с большим трудом. Но что не сделаешь ради горячо любимого супруга, верно?
Толкнув запотевшую стеклянную дверь, я едва не шарахнулась в ужасе. Легок на помине, твою мать. Вышеупомянутый горячо любимый супруг был обнаружен в коридоре, вальяжно облокотившимся о стену. Понятия не имею, с какой целью, но я тут же отметила, что он снял туфли и носки, но остался при этом в рубашке и брюках. Мои ключицы и плечи холодил прохладный воздух, а спину согревал еще не выветрившийся из ванной пар. Странное ощущение. Верхние и нижние конечности покрылись крупными мурашками, а я стояла и тупо пялилась на голые ступни своего мужа, крепко прижимая к груди обернутое вокруг тела белое махровое полотенце. С мокрых волос сильно капало на пол.
- Идем. – Сказал он, подводя итог моей тупости. Отлепился от стеночки и медленно зашагал в свою спальню. Я отставала, поэтому он оставил дверь открытой. Оказавшись в его комнате, обнаружила, что мерзавец развалился на кровати, не потрудившись ее расправить – прямо поверх плотного и скользкого черного шелкового покрывала. Лежал на спине, раскинув руки в стороны, и глядел в потолок. Я подошла к изножью кровати, настороженно прислушиваясь к атмосфере в комнате. Некоторое время я ожидала инструкций, но их не последовало. Нет, ну, если бы он хотя бы снял штаны, я бы сориентировалась, что делать, а так… откуда мне знать, чего он от меня ожидает? Такой интересный.