Хмыкнув, Прохор умылся из кувшина, налив на полу больше воды, чем попало в таз, наспех перекусил тем, что он успел урвать ночью на кухне: холодным мясом цыпленка и парой картофелин. Смахнув крошки со стола, шут решил прогуляться по городу, пока есть такая возможность. Ведь скоро придется приступить к служебным обязанностям, а валянье дурака очень сильно утомляет. И физически, и морально, и как больше — еще неизвестно. Пройдя по бесконечным коридорам замка, освещенных где факелами, где масляными лампами, и преодолев тысячи каменных ступеней, Прохор покинул замок и побрел по пустынным улочкам столицы Серединных Земель, напевая одну из песенок музыкантов из таверны.
Едва шут закончил петь и ступил на городскую площадь, как убедился в обратном: улочки вовсе не тихие. Тут копошились десятки людей, во главе с изобретателем. Часть людей заканчивала возведение лесов у главной башни, часть навешивала толстенные канаты. Сам Даниэль, высокий блондин, стоял возле телеги, запряженной хромой кобылой, грыз ногти и раздавал указания. Его внешний вид представлял собой странное зрелище: штаны и куртка в заплатках, словно у него нет денег на новые, тут и там торчит металлическая стружка, какие-то измерительные приборы и прочие непонятные штуки. На левой руке такие же часы, с откидывающейся крышкой, что и у Прохора, в правой руке странная трубка, которую то и дело Даниэль прикладывал к глазу. Шут подошел к своему давнему знакомому и поприветствовал его.
— Что тебе не спится, мастер?
— Тебе, я смотрю, тоже сон не знаком? — кивнул тот. — А я вот часы вешать собираюсь. Посмотришь?
— Конечно! Мало того, я первым доложу об этом государю! Ты уж не подведи меня, да и себя, а то Главный министр давно на тебя точит зуб, а палач топор.
Даниэль закашлялся, трижды плюнул через левое плечо, после взял из телеги кулек, сделанный из тонко кованого железа, поднес ко рту и крикнул.
— Начинаем! Тяните! Одновременно!
Люди, что крепили канаты на самом верху башни, теперь стояли внизу и тянули их через блоки, срывая с ладоней кожу. Вдоль стены пополз большой часовой механизм, собранный мастером. Еще двое рабочих оттягивали часы веревками от стены, чтобы те не бились о кладку. Как только конструкцию подняли до нужной высоты, мастер крикнул:
— Все, держим! Закрепить! — одни рабочие прекратили подъем, тогда как другие, что находились наверху, спустились по дополнительным канатам к часам и стали крепить их к стене.
— Не упадут? — спросил шут, задрав голову.
— Не хотелось бы, — изобретатель потер гладковыбритый подбородок и поправил шляпу, с закрепленными на ней огромными очками. — Я всю ночь расчеты проводил.
— Я про людей.
— А… Их много.
— Когда вода в кране появится? — Прохор посмотрел на Даниэля. — Сколько можно в тазиках плескаться? Живу, вроде как во дворце, а условия, хуже тюремных. Заключенных хоть на озеро выводят.
— А тебе что мешает? — усмехнулся мастер.
Шут повел шеей, разминая затекшие от долгого смотрения вверх мышцы.
— Ты сейчас про что? Про тюрьму или озеро? За решетку я не собираюсь, а до воды идти долго. Пока возвращаешься, десять раз вспотеешь и пылью покроешься.
— Я тебе могу самокатную повозку собрать, — ответил на это изобретатель. — У меня даже чертеж есть, да мне уже не к чему. Я сейчас кое-что другое собираю. Увидишь — ахнешь! А эту, попроще, могу собрать хоть сегодня. Давай, я тебе по-быстрому ее нарисую.
— Я уж как-нибудь пешком, — попытался закрыть тему Прохор, но Даниэля было уже не остановить.
Он вытащил из сумки, висевшей на боку, книгу и открыл на чистом листе. Затем достал небольшую коробочку, извлек из нее тонкий черный цилиндрик с палец длинной и стал рисовать им в книге, чем очень удивил шута. Тот ничего подобного еще не видел. Только традиционное перо, ну и угольные головешки из костра.
— Смотри сюда, — Даниэль нарисовал два круга и стал соединять их между собой короткими линиями. — Это колеса, сажаем их на раму и готово. Садишься, толкаешься ногами и едешь. Ну как?
— Ну, не знаю… — почесал затылок шут. — А по грязи как ездить? Все сапоги перепачкаешь.
— Хм… — теперь пришла очередь задуматься мастеру. — Тогда так: приделываем к первому колесу вот такие штуки, как воротки на колодцах, чтобы колесо ногами крутить, а сзади добавляем еще одно колесо, для устойчивости. Как-то так.
Даниэль быстро внес коррективы в рисунок и посмотрел на Прохора, который поразился скорости мышления изобретателя. Пока шут подбирал слова, чтобы отказаться от предложения и не обидеть мастера, рабочие закончили крепить часы и уже спустились вниз. Стрелки показывали половину седьмого утра. Прохору пора возвращаться во дворец. Он похлопал изобретателя по плечу.
— Ладно, побегу я. Мне еще переодеться надо… в любимый костюм.
— Давай, — конструктор даже не посмотрел на собеседника. Он целиком был поглощен созерцанием своего изобретения, которое теперь красовалось на самой высокой башне в городе. — Все-таки не зря я часы придумал. Вот сегодня, к примеру, на двенадцать часов назначена казнь. Очень удобно, посмотрел на них и знаешь, когда приходить.
— А кого казнят? — удивился Прохор. Он отсутствовал весь вчерашний день и не знал, что случилось.
— Конюха.
— О как… Я же его вчера только видел. Что он натворил? Не уж то за то, что я вчера на королевской кобыле уехал?! — шут не на шутку распереживался. — Я отговорю хозяина, он отходчивый. Назначит ударов десять плетью и все.
Даниэль оторвал взгляд от часов и посмотрел на Прохора.
— Вот живешь в замке, а ничего не знаешь. Нельзя его помиловать. Ты его жену видел?
— Ну… — замялся шут, показывая руками воображаемую женскую грудь величиной с тыкву.
— Во-во! Конюх-то мужик не особо видный, вот и таскалась его баба к другим. Думала, тот не знает. Ан нет! Пронюхал он про это и знаешь, чего учудил? — Прохор помотал головой. — Второго дня покрутил ее, как лошадь, на колбасу. Позвал всех любовников своей жены на ужин и скормил им ее. Представляешь?!
— Какая отвратительная история! — шута передернуло. — А как узнали-то про все это?
Даниэль вздохнул.
— Да сам вчера пришел в кабак, надрался до поросячьего визга и во всем признался. Мужики его скрутили и в тюрьму отвели, предварительно хорошенько начистив рыло. Еле в дверь прошел. Жалко бабу…
— Да уж… — потер подбородок Прохор. Кому как не ему знать гулящую натуру жены конюха. Он сам нет-нет да встречался с ней у реки в зарослях камыша под раскидистой ивой. Но об этом никто не знал, а если бы и выведали, то какой с безумца спрос? Он дурак, не соображает, что делает. Хорошо, что с конюхом в друзьях не ходил! — Ладно, пойду-ка я. Скоро король проснется.