Немного помедлив, наполняя себе до краев стакан бурбоном, Дьявол ловит свое отражение в зеркале над стойкой бара. Отбросив размышления в сторону, он возвращается в реальный мир. В его мир. В LUX наступает долгожданная тишина. Черные бездонные глаза внимательно следят за каждым его движением. Габриэла является тихо, так тихо, что Люцифер невольно вздрагивает. Слишком он отвык от всего божественного, ангельского и адского. Целую вечность по меркам людей он не спускался в свои владения, забыв ненадолго о своем предназначении ради времени с Хлоей. Ради ночей с ней. И дней. И каждой минуты вместе.
От Габриэлы пахнет дымом, фиалками и чем-то ещё. Впрочем, странности сестрицы его волнуют в последнюю очередь. А внезапное появление гораздо интереснее. Сплетница будто услышала его давешние размышления о небесах и о ней, в том числе.
— Не думал увидеть тебя вновь, Габриэла, — усмехается он, изучая ангела взглядом.
Он давно не видел сестрицу, и сейчас бесконечно поражен ее внешним видом. Габриэла нервничает.
— Люцифер! Без лишних слов — в Аду нужна твоя помощь! И как можно скорее…
— Мейзикин не справляется? — усмехается Люцифер.
В ответ на это ангел отрицательно мотает головой. В ее взгляде читается тягучий липкий страх.
========== Круг Пятый. ==========
***
Чего боится человек в Аду? Пыток? Боли? Невиданных демонов, порожденных воображением? Или остаться один на один с собственными страхами? С собственной виной? Откуда вообще взялась идея наказания души за проступки?
Люцифер задумчиво поднимает взгляд на Габриэль. Та молчалива и бледна, словно тень. Если бы она не была ангелом, он решил бы, что перед ним один из его грешников.
— Объяснить ты ничего не хочешь… Но требуешь лишь моего присутствия в Аду. Тебе не кажется это странным?
— Люцифер! Я не могу… Тебе нужно увидеть все своими глазами.
— Хорошо… Я спущусь в Ад, но если это очередной розыгрыш от Мейзикин или Аменадиеля, я больше не поведусь на эти уловки!
Габриэла быстро и часто кивает, так и не присев в предложенное ей кресло. Еще миг, и она исчезает так же бесшумно, как и появляется. Люцифер вздыхает. Что ж, раз дело не терпит отлагательств, он немедленно спустится в Преисподнюю.
Что-то неуловимо меняется в окружающем его пространстве. Стены LUX словно подергивает дымка, искривляя отражения в зеркалах, разжигая желтоватый теплый свет ламп ярким огнем. Воздух в зале ощутимо дрожит, будто разогретый солнцем асфальт отдает свое тепло. Люцифер поднимается из-за стойки, оправляет костюм и делает один длинный шаг в навалившуюся темноту.
Ад никогда не был жизнерадостным местом. Серый, словно сигаретный дым, воздух медленно перемещается слоями над безрадостной унылой пустошью. Стены обители Сатаны напоминают нагромождения потоков застывшей лавы, нависая, наплывая друг на друга. Под ногами шелестит похожий на вулканический туф пепел. Люцифер мягко ступает по этому ковру, направляясь в тронный зал. Его взгляд привычно скользит по стенам казематов. Что-то неуловимо изменилось в стенах Ада. Что-то витает в воздухе, словно тончайший парфюм, но понять, что именно, он пока не может. Какие-то смутные чувства заставляют его прислушиваться раз за разом к происходящему вокруг. Если бы Люцифер не знал это место как себя самого, то решил бы, что попал в какую-то странную реальность.
— Мейзикин! Мейз! — нетерпеливо кричит он в пустоту, не понимая, почему услужливый демон не встречает его.
Шаги Властителя ускоряются, отзываясь гулким эхом от стен длинных коридоров. Сумрак всегда царит в этом месте, смешиваясь с туманами и чадящим дымом, но его глаза привычны к слабому освещению. Демон не отзывается на его призыв. Сказать, что это впервые, Люцифер не мог, ведь зная ее, зная то, как частенько увлекается своей работой Мейзикин, он вполне может предположить, что в эту минуту она изощренно наносит боль кому-то из множества содержащихся тут преступников. Но странно, что в коридорах Ада не встречаются ему и мелкие подручные, частенько мельтешащие под ногами, лебезящие и пытающиеся завоевать расположение своего Владыки всеми возможными способами. До тронного зала рукой подать. Но сколько Люцифер не плутает по коридорам, он никак не может найти нужный, ведущий к трону. Лабиринты Ада вдруг кажутся ему совершенно незнакомыми, хоть он может пройти этими путями с завязанными глазами. Данный факт настораживает его. С чего бы вдруг Мейзикин решила сделать перепланировку, да еще и не посоветовавшись с ним? А если Габриэла подразумевала, что демон вышел из-под контроля и теперь посягнула на его право на Престол Ада? В таком случае наказание для нее будет столь же неотвратимо, как и для любого другого, посмевшего нарушить правила.
В очередной раз свернув налево, Люцифер утыкается в серую, каменную и холодную стену. Терпение властителя подходит к концу. Детские игры порядком утомили его. Блуждать наугад в собственном доме ему не нравится. Внутри селится крайне неприятное, скребущее чувство, определить которое он пока не в состоянии.
***
…Воздух незримо, неощутимо меняется. Он наполнен ароматами амброзии, лилий и белых фрезий. Никогда не любил лилии: они слишком притязательны, слишком ухожены для повседневной жизни. Слишком удушающ их аромат. Под ногами дрожит тонкое марево, золотисто-розовое, словно первый рассветный луч. Металл клинков приятно холодит ладони. Пришло время поговорить. Выяснить раз и навсегда, за какие такие грехи наказан и род его, и он сам, и люди, оставшиеся на земле без надежды на спасение души.
Слишком много перьев. Они серовато-белым снегопадом кружатся в воздухе, опадая на золотистую землю, стоит ему взмахнуть клинком. Некуда бежать… Ни из Ада, ни из Рая. Все это лишь ловушка для души, приманка, морковка для ослика, вынуждающая человека бояться принимаемых решений. Еще одна мера сдерживания, подобно запрету рвать яблоки в саду Божием. Каин, окончательно потеряв голову, ступает по райской земле. Нет границ, нет преград для того, кто понял, как все устроено. Как все несправедливо устроено Творцом.
— Этого просто не может быть…— выдыхает Аменадиель, вглядываясь в темную крупную фигуру, восседающую на Престоле. Что-то в ней кажется знакомой, в манере держаться, в том, как некто склоняет голову, пряча лицо под глубоким темным капюшоном. Некто сидит, вальяжно развалившись, подперев огромной рукой в скучающей позе щеку. При появлении Аменадиеля, фигура не меняет своей позы, словно не замечает его, не шевелясь. Сумрак окутывает Престол, окутывает фигуру, мешая разглядеть черты лица.
— От чего же? Думал, что если я заперт в Аду, то не могу разобраться, как выбраться оттуда? — темная фигура поднимается во весь рост и делает шаг на свет.
Солнечные лучи, падающие сквозь воздушные колонны едва касаются его, растворяясь в мрачном тумане, окутывающем пришельца. Сквозь кольца морока наконец появляются знакомые черты. Светлые глаза Вечного светятся тяжелым, тусклым светом. Его огромная, кажущаяся еще увеличившейся в размерах фигура медленно приближается.
Аменадиель не двигается со своего места, замирая в дверях зала. Перед ним предстал тот, кого Он никогда бы не хотел увидеть вновь. В голове сумбурно носятся неожиданные мысли: неужели Люцифер сплоховал?
— Зачем ты пришёл, Вечный? — ангел, занявший Престол после Отца, изучающе смотрит на того, кого ранее знал как Маркуса Пирса. Кого Люцифер звал Каином. Кому Отец дал имя Первого Убийцы. Фигура этого незнакомца высока, расслаблена и излучает собой уверенность, движения точно выверены. Ощущение спокойствия и силы как и в земной жизни окутывает Вечного. Аменадиель мысленно перебирает возможные варианты случившегося, каким образом Проклятый смог выбраться из Ада и, тем более, пробраться в Тронный зал Рая, и не находит для себя ответ.
— За тобой. И Отцом… И сонмом Его воинства, — равнодушно перечисляет безликая фигура, медленно приближаясь.
— Я не вижу твоего лица… — хмурится Аменадиель.