Саргачев не вернулся к Ларисе Ивановне» он приехал в старую свою квартиру, в которой давно не бывал, прошел в гостиную и лег на диван. Он лежал долго, ни о чем не думал, на душе было пусто, он ни о чем не сожалел, он просто лежал и смотрел в высокий потолок. Потом встал и вытащил из кобуры пистолет. И в это время оглушительно зазвонил телефон. Саргачев подождал в надежде, что звонки прекратятся, но телефон не умолкал.
Слушаю.
Валера! — послышался плачущий голос Ларисы. — Приезжай немедленно! Мама умерла!
Еду.
Саргачев посмотрел на пистолет, тяжело перевел дыхание, сунул оружие обратно в кобуру и, на ходу надевая пиджак, бросился к двери.
Александр Турецкий покинул прокуратуру поздно, где-то в одиннадцатом часу. Стоял июнь, и на улице было светло. Возле дерева Турецкий приметил мужчину средних лет, который при виде его двинулся навстречу, Александр привычно сунул руку под мышку и сжал рукоятку «Макарова».
Добрый вечер, Александр Борисович.
Добрый вечер.
Подполковник Рябков.
Живы?!
Как видите.
Турецкий незаметно огляделся.
Слежки нет, — сказал Рябков.
Садитесь в машину.
Рябков положил на заднее сиденье объемистый «дипломат», сам сел на переднее. Турецкий тронул машину, проехав полкилометра, включил правый поворот и остановился возле продуктового ларька.
Вы хотите купить что-то съестное? — спросил Рябков.
В доме шаром покати!
Все есть, — кивнул на «дипломат» Рябков.
Что значит — все? Может, я с вами выпить хочу?
Найдется.
Тогда едем.
К вам?
Ко мне. Или вы хотите в другое место?
Все равно, лишь бы не на Лубянку. Удобно ли? Жена, дети...
Их сейчас нет дома, они в деревне. Почему не на Лубянку?
В машине курят? — доставая пачку сигарет, спросил Рябков.
Спасибо, напомнили, — снова включая правый поворот, сказал Турецкий. — Две штуки осталось.
Я же сказал. Там все есть. Такие подойдут? — протягивая пачку «Мальборо», поинтересовался подполковник.
Курю любые.
До дома ехали молча. Рябков, правда, иногда посматривал на следователя, словно пытаясь сказать что-то, но, видимо, передумывал и закуривал очередную сигарету.
Турецкий завел машину во двор, заглушил мотор, включил секретку.
Приехали, Павел Геннадьевич!
У вас хорошая память, — усмехнулся Рябков.
Память у меня дырявая, но для человека, которого я лично считал погибшим, местечко в ней нашлось.
Вы были недалеки от истины.
В «дипломате» действительно оказалось все, что надо: водка, коньяк, вино, две палки сырокопченой колбасы, свиной окорок, сыр, осетрина, мясные и рыбные консервы и даже батон белого хлеба, завернутый в целлофан.
Вы не голодали, если в месте, где скрывались, было подобное, — усмехнулся Турецкий.
Оттуда и взял.
И что за местечко?
Дача генерала Пестова.
Вроде парней-то туда посылали квалифицированных...
У Пестова две дачи. Та, где я жил, оформлена на подставное лицо.
И где она находятся?
Недалеко от Истры. Есть такая деревенька, Духонино.
Особняк из красного кирпича, бассейн с подсветкой, сауна и павлины?..
Деревянный дом, баня, забор, десяток кур, корова, лошадь, две свиньи, гектар земли.
И кто ведет хозяйство?
Баба Глаша и дядя Вася. Муж и жена, из местных.
Охраняется?
Они же и охранники.
Стол царский! — оглядывая тарелки с деликатесами, проговорил Турецкий. — За ваше прибытие, Павел Геннадьевич!
Спасибо.
Казалось бы, после водки у любого человека развязывается язык, но с Рябковым случилось наоборот. Он начинал то с одного события, то с другого, не доводя до конца сказанного, а то и вовсе надолго замолкал, страдающе глядя в угол комнаты.
Сделаем так, —решил Турецкий. — Я буду задавать вопросы, а вы отвечать.
Так будет лучше, — с облегчением вздохнул Рябков.
Вот вы, к примеру, сказали, мол, все равно куда ехать, лишь бы не на Лубянку...
В кабинете Пестова теперь Павлов.
Вам-то откуда известно? — удивился Турецкий. — Сидите в глухомани, в каком-то Духонине, а самые свежие новости кто-то преподносит!
Я позванивал. Каждый раз отвечал секретарь, но однажды поднял трубку Павлов. Возник вопрос: если арестован генерал Пестов, почему на его месте сидит он?
Про арест, а вернее, задержание генерала тоже надо было узнать.
Для меня это не проблема, — улыбнулся Рябков и неожиданно заговорил голосом Брежнева, потом перешел на Горбачева и Ельцина.
Да вы артист! И еще какой! Здорово голоса имитируете, — восхитился Турецкий.
Немного получается...