За двадцать пять, — поправил Антон.
Тебе, говорю, массаж итальянки делают, а жена и дочки здесь кукуют. И между прочим, у ворот дачки два остолопа топчутся...
Здесь ты хорошо его приколол, — похвалил Майкла Бурят.
«Что хочешь, Антоша?» — спрашивает. — Антоша-а... С тобой перепутал, — обернулся Майкл к Антону.
Сомлел мужик, — ухмыльнулся Антон.
Я снова в напряг. Справедливости, мол, хочу. До хаты твоей мне дела нет, кувыркайся в ней как хочешь, но двадцать пять штук переведешь на известный тебе счет. Посопел, покряхтел, передай, говорит, трубку заму...
Короче, — прервал разглагольствования Майкла Бурят. — До чего договорились?
Повышают дань в два раза.
Есть смысл, — подумав, сказал Антон. — Через год-полтора то на то и выйдет.
Так и порешим, — пристукнул ладонью по столу Бурят.
Он коротко сообщил о разговоре с полковником Павловым, главный упор сделав на том, что фээсбэшники останутся в стороне, и перешел к основному вопросу.
Знаю, по всем законам толковище нужно, но необходимо ли оно для нас в данном случае? Решайте. Как скажете, так и будет, — закончил Ваня.
Да ведь ты уже решил, Иван, — глядя в глаза Буряту, ответил Антон.
А если решил, так на кой хрен и спрашивать, — буркнул Майкл.
Значит, без тягомотины, без всяких там толковищ начнем с Богом? — спросил Бурят.
Со «стариками» поговорить... — начал было Антон, но Ваня перебил:
Бесполезно. «Курочка по зернышку клюет...», «Кажин сверчок знай свой шесток...» И так далее
Когда начнем? — задал вопрос Майкл.
Послезавтра.
Бурят наполнил рюмки водкой, молча чокнулся с друзьями и выпил.
Переход всех московских казино, дорогих ресторанов и ночных клубов в руки Бурята произошел обыденно и просто. Всю ночь по улицам Москвы разъезжали джипы, «мерседесы», «девятки», выходили из машин хорошо одетые молодые люди, под пиджаками которых угадывались очертания короткоствольных автоматов, двое поднимались в кабинеты владельцев и очень доходчиво объясняли, что с этой минуты для них не существует господин Попов-Городецкий, весь навар будет поступать в другие руки, а также очень вежливо просили, чтобы в казино и духом не несло никакими «травками» типа анаши, а уж тем более метадоном, опием, морфином и прочей синтетикой — словом, тем, чем снабжает небезызвестный Тофик Алиев. Торговать можете, но лишь героином, марка высокая, чистая, без примесей, пора и нам, неучам, привыкать к изысканной западной жизни, тем более что прибыль, личная их прибыль, будет в два-три раза больше, нежели от «травки». Многие понимали с полуслова, иные бормотали что-то невнятное, но когда парни терпеливо повторяли сказанное, прибавляя к тому, что половину навара они оставляют на нужды учреждения, тогда даже для самых непонятливых становилось все ясно. Двое спускались к своим трем товарищам, которые тоже даром время не теряли: те успевали прошвырнуться по залам и комнатам заведения, наметанным глазом отметить людей, причастных к торговле «травкой», а также тех, кто эту «травку» уже употребил. Всю ночь трезвонили телефоны, переговаривались между собой солидные граждане, уважаемые господа, советовались, бранились, нервничали, не зная, с какой стороны дует ветер, пока не всплыло имя Бурята. И у всех почему-то полегчало на душе. В конце концов, не все ли равно, кому отстегивать?
Итак, все произошло обыденно и просто. Но это было лишь началом. Ждали день грядущий.
4
Бурят не ошибся. Анатолий Павлов действительно в последнее время чувствовал себя неуютно. Особым чутьем профессионала он унюхал опасность, но откуда она исходила, понять не мог. Слежки не замечал, хотя не раз останавливал машину, подходил к табачному киоску или к ларьку, покупал банку сока, пил, внимательно оглядывая прохожих, однако ничего особенного не примечал. Правда, подошел к нему однажды тип, попросил закурить, по тому, как он держал сигарету, прикрывая ладонью, как мелко затягивался, Павлов понял, что перед ним или парень, видавший виды в горячих точках, или бывший зек. «Давно вышел?» — поинтересовался Анатолий. Парень помолчал, покурил, потом медленно выговорил: «Сколько же вас, тварей, расплодилось. Стреляй — не перестреляешь». — «Афган? Чечня?» — не обиделся Павлов. «А ты что, прокурор?» — «Возьми», — сунув в руки парня пачку «Мальборо», полковник ушел. «Случайность, — подумал он. — Не та работа». Близок к истине был Бурят и по поводу Саргачева. И вправду шевельнулась у Павлова мысль, маленькая такая паскудная мыслишка, а не дать ли понять Ване, что мешает ему полковник Саргачев, что хорошо бы сделать так, как он хорошо умеет делать: был Саргачев — и нет его. Куда делся? Ищи-свищи!