По прилете в Москву Павлов позвонил по телефону, которым пользовался крайне редко, только в самых необходимых случаях. Он назвал пароль и тут же получил краткий ответ: «Арестован Пестов. Уходи». И все. Теперь обстановка стала ясна. В аэропорту никто их не встретил, и это обстоятельство играло на руку полковнику. Правда, подошел майор Климов и сообщил, что на стоянке их ожидают «Волга» и «рафик».
Хорошо, — ответил Павлов, заходя в здание аэровокзала. — Иди. Я за газетой.
И здесь майор дал маху. Вероятно, сыграло то обстоятельство, что не струсил полковник, остался в доме, а ведь и в самом деле могло рвануть, рисковал мужик своей жизнью, и Климов поневоле зауважал его. С другой стороны, он хорошо помнил слова генерала, чтобы он и полковник прибыли в его кабинет вместе. Но вот вылетело из головы, хотя и ненадолго. Не дойдя нескольких метров до «Волги», майор повернул обратно, немного подождал у выхода, надеясь, что Павлов вот- вот появится. Но Павлов не появился, поиски сотрудников тоже не дали результата. Полковник исчез. Альберт Георгиевич Попов-Городецкий находился в некотором смятении. И было от чего. Выписав солидный банковский чек и никого не предупредив, Ефим Аронович Фишкин вылетел в Женеву. Секретарь Фишкина не придала особого значения отсутствию начальника, такое бывало, и не раз, но всегда в первой половине дня руководитель фирмы «Диана» интересовался делами, звонил, даже если он находился в другом городе. Не последовало звонка и после обеда, и секретарь поделилась своими сомнениями с Городецким. Альберт Георгиевич, как человек бывалый, сразу почуял неладное, сделал несколько звонков приятелям и деловым людям и, получив отрицательный ответ, на всякий случай позвонил в Шереметьево. Здесь и узнал, что господин Фишкин вылетел утренним рейсом в Женеву. Городецкий, разумеется, знал о неприятностях Фишкина, но для него явился полной неожиданностью отъезд друга: мог бы и посоветоваться, если хорошо подумать, не так уж и велики эти неприятности. Значит, утаил что-то Фима или перетрусил, что не очень-то вязалось с его характером, не в такие истории попадали и всегда находили выход. Еще больше обеспокоился Городецкий, когда позвонила ему вице- премьер Стрельникова и сообщила, что к нему в кабинет в десять ноль-ноль явится полковник Саргачев Валерий Степанович, указания которого следует ему, Городецкому, исполнять неукоснительно.
В десять ноль-ноль Саргачев открыл дверь кабинета:
Полковник Саргачев.
Исполняющий обязанности директора фирмы Попов-Городецкий. Присаживайтесь. Курите?
Городецкий придвинул посетителю пачку «Кента».
Курю. И именно такие, — доставая и выкладывая на стОл свои сигареты, ответил Саргачев.
Городецкий мельком глянул на пачку и улыбнулся.
Эти, — придвигая свою пачку поближе к полковнику, сказал он, —· несколько отличаются качеством. И не в худшую сторону. Настоящие американские.
Саргачев закурил, затянулся.
Да, — согласился он. — Отличаются. Вы предупреждены о моем приходе?
Да, Валерий Степанович.
На словах мне велено передать следующее. Все дела, бывшие и те, что могут быть, с этой минуты пойдут через меня. Документы, вам известные, по приобретению недвижимости, прошу предоставить немедленно.
Они в сейфе Фишкина.
Откройте.
Но ключ-то, видимо, у него!
Значит, вскройте.
Профессия «медвежатника* стала очень редкой, Валерий Степанович...
Пусть Фишкин в таком случае передаст вам ключи.
А где он, Фишкин-то? Нет, это ни в какие ворота не лезет1 Столько прожить, проработать бок о бок, казалось, ну никаких секретов нет друг от друга, и нате вам, пожалуйста!
Что вы возмущаетесь, Альберт Георгиевич?
А вы не знаете?
Что-то мне известно...
Для чего тогда и спрашивать? — пробурчал Городецкий.
Вы полагаете, господин Фишкин в Женеве?
А то где же?
Ошибаетесь. Ефим Аронович находится в следственном изоляторе.