После того как проверку прошли семь из двенадцати отобранных, а он так ничего и не обнаружил, Дриана почувствовала, что Бранд начинает злиться. Он так отчаянно хотел овладеть этим умением, что в случае неудачи может решиться запечатать свою силу и на более длительный срок, может и вовсе уничтожить себя в безумном стремлении заполучить как можно больше силы.
Наконец обхватив голову восьмой из них, желтушной оборванки, от которой несло луком, он нашел-таки, что искал. Глаза Мудреца открылись, а на лице появилось такое выражение, как будто он только что узрел ангела.
— Наконец-то! Благословенное дитя! — вскричал он, крепко целуя замарашку. — Ты отмечена Богом! Как тебя зовут? Сколько тебе лет?
— П-пег, ваша светлость, — заикаясь, проговорила она, пошатнувшись от неожиданного проявления его чувств. — Мне почти пятнадцать.
Открыв рот, Пег уставилась на своего господина со смешанным выражением удовольствия и ужаса на лице. Если девушка и считала его безумным, размышляла Дриана, то все равно никогда не призналась бы в этом.
Мудрец нежно обнял Пег, словно свою давно потерянную наследницу.
— Эти семена внутри тебя, Пег. Ты избрана Богом. Пройдут годы, ты овладеешь магической силой и возвысишься среди прочих.
Глаза Пег стали размером с луковицы, которые она чистила для жаркого.
— Откуда вы знаете?
Мудрец улыбнулся ей с благожелательностью святого.
— Бог открыл мне этот секрет в награду за мою преданность, — произнес он. — Если ты когда-нибудь будешь достойна этого, возможно, Он откроет его и тебе.
Бранд отпустил оставшихся четырех девушек. Те вернулись к своей работе, некоторые вполне довольные тем, что их будущее не будет определено сегодня, другие казались весьма разочарованными. Мудрец, и сам ошеломленный своим открытием, выходя из кухни, послал Пег благожелательный кивок. Дриана видела, как после его ухода девушки сгрудились вокруг Пег, словно она была невестой, и принялись поздравлять девушку с тем, что ждет ее в будущем.
— Я это сделал, — бормотал Мудрец, пересекая двор словно в бреду. — Я обрел эту способность. Как просто! Сияющие семена во мраке… нужно только иметь силу, чтобы увидеть, и тогда все так ясно… как жемчужина на черном бархате или фонарь во тьме. Отец мой, благодарю тебя! — произнес он, опускаясь на колени посреди дорожки из гравия. — Спасибо тебе, что дал мне разделить с тобой знание того, кто является избранным, а кто — нет.
Он поднялся на ноги, все еще не в силах осознать ту честь, которая была ему оказана.
— Атайя ответит за это… владеть силой только для себя… Когда народ Кайта узнает…
— Она считает, что нельзя использовать эту силу, — объяснила Дриана, чувствуя, что обязана высказать то, что волновало ее. — Атайя полагает, что поскольку она не может проверить каждого в королевстве, то оставить все как есть будет более справедливо. Особенно в Кайте, где признать кого-то колдуном — все равно что приговорить к смерти.
— Тем глупее она поступает. — Не вступая в спор по поводу взглядов Атайи Трелэйн на этичность использования магической силы, Мудрец приказал Дриане следовать за ним обратно в башню. — Идем. Тулис скоро приведет ко мне Ранальфа. А до этого я хотел бы увидеть, что ждет в будущем тебя.
— Бранд, ты уверен, что должен увидеть Ранальфа? — спросила Дриана, когда они достигли подножия большой лестницы. Во рту у нее пересохло — Мудрец терпеть не мог, когда она допрашивала его, особенно если дело касалось колдовства. Но поскольку Бранд еще не пришел в себя после магического испытания, Ранальф вполне мог иметь перед ним какое-то преимущество. Ранальф был одним из самых надежных приверженцев Атайи и знал, какие козни затевает против нее Мудрец. — Тебе следует отдохнуть, нельзя так переутомляться сразу после…
— Ба! Да во мне достаточно силы для чего бы то ни было! — Он поднял кулак над головой, мускулы на обнаженной руке заиграли, затем опустил ее. — С Божьей помощью я могу вызвать любого из ангелов и одержать над ним верх!
— Бранд!
Дриана прижала руку к губам, успев подумать, что предпочла бы увидеть его мертвым, нежели безумным.
Но богохульство Бранда забылось, как только они вернулись в спальню, где Тулис и двое стражников молчаливо охраняли Ранальфа Осгута. Заключенный выглядел худым и бледным и каким-то мокрым, неожиданно отметила про себя Дриана, но все еще сильным мужчиной сорока с лишним лет. Она подозревала, что во всем дворце не нашлось бы человека, которого бы он не смог положить на лопатки, за исключением, пожалуй, самого Мудреца. Ранальфа содержали в весьма мягких условиях — пускай он враг, но ведь и колдун, и к нему нельзя относиться как к обычному заключенному. Поэтому последние месяцы Ранальфу пришлось страдать разве что от скуки.
— Простите за его вид, ваша светлость, — произнес Тулис, критически оглядывая заключенного. — Он не мылся несколько месяцев и… ну, вы понимаете, я настоял, чтобы он помылся перед тем, как предстать перед вами.
Бранд весело рассмеялся при виде рыжих волос Ранальфа, торчащих в разные стороны, — он был похож на мокрую кошку и определенно обладал таким же кошачьим темпераментом.
— Неужели это ты, Ранальф? Рад видеть тебя.
Наемник издал звук, похожий на хриплый лай.
— Извини, не могу ответить тебе тем же.
Дриана видела ненависть, затаившуюся в глазах Ранальфа и выжигающую его изнутри. Но он был не глуп и умел сдерживать кипящую на медленном огне страсть. Ранальф родился и вырос на острове Саре, воспитывался в той же компании наемников, что и Бранд, но если Бранд остался на острове, то Ранальф отправился в Кайт, чтобы продать свои воинские умения во время гражданской войны. Когда его магические способности проявились, Ранальф уже не жил на острове Саре, предпочтя Рэйку, и его никогда не учили почитать Мудреца и его культ. Однако Ранальф, безусловно, знал достаточно, чтобы ступать осторожно там, где действовали законы, установленные Мудрецом.
— Ну, его-то я могу понять, — обратился Ранальф к Дриане, делая вид, что совершенно не замечает присутствия Мудреца. — У него и в давние времена была подлая душонка. Но ты! Атайя была добра к тебе, даже когда ты отвлекала ее от дел своим льстивым лепетом. И вот, значит, теперь ты предала ее.
Дриана почувствовала, что щеки загорелись. Хотя в своих сообщениях Бранду она отрицала это, ей действительно нравилась кайтская принцесса, и совсем не тяжело было играть роль ее служанки.
— Она делала только то, о чем просил ее я, — выступил Брандегарт в защиту Дрианы. — Однако мои планы в отношении Кайта неизменны. И что бы Дриана ни рассказала мне, это не могло повлиять на них.
Мудрец движением руки отпустил стражников, но позволил Тулису остаться. Он молчал, разглядывая пленника.
— Ты даже не хочешь узнать, зачем я посылал за тобой?
Ранальф грубо хмыкнул:
— Сам расскажешь. Не собираюсь торопить вас, ваша светлость.
— Не будь таким подозрительным, друг мой, — ответил Бранд, не придавая значения мягкой издевке в словах наемника. — Я посылал за тобой, чтобы сказать, что отпускаю тебя.
Ранальф уставился на Мудреца, не мигая.
— И только?
— Почти. Я отпущу тебя, если ты выполнишь одну мою просьбу.
Ранальф запустил короткие пальцы в отросшую рыжую бороду и фыркнул.
— Ты держал меня взаперти четыре месяца, а теперь просишь об одолжении. Это славно.
— Это очень небольшая просьба. Когда ты уйдешь отсюда, то, конечно, отправишься прямиком к Атайе Трелэйн и расскажешь ей обо всем, что тут происходило. Все, чего я хочу от тебя, — чтобы ты внес в свой рассказ одно маленькое дополнение.
Дриана заметила, что мышцы наемника слегка расслабились. Так как Ранальф последние месяцы сидел в тюрьме, он знал только, что Николас находится под властью принуждающего заклинания, заставлявшего его убить кого-то. Он испытал огромное облегчение, когда услышал, что заклинание не направлено на сестру принца Атайю. Но Ранальф и не подозревал, против кого оно направлено на самом деле.