— Твоя песенка спета, Миллер, — сказал Джонс, почесывая болячки на ногах, образующиеся при работе в джунглях.
— Пошел к черту!
— Военные моряки всегда в чем-нибудь обходят торговых, — рассмеялся Джонс.
— Однако вы, ублюдки, сами себя утопили. Да еще линейный корабль!
— Да, — согласился задумчиво Джонс, теребя глазную повязку и вспоминая о гибели своего корабля «Хьюстон» — о гибели своих приятелей и о потере глаза.
Кинг прошел по всей хижине. Макс по-прежнему сидел рядом с его койкой, к которой цепью был прикреплен большой черный ящик.
— Все в порядке. Макс, — сказал Кинг. — Спасибо. Ты свободен?
— Конечно.
У Макса было сильно потасканное лицо. Он был родом из Нью-Йорка, жил в Вест-Сайде и жизни учился на улицах с младенчества. У него были карие беспокойные глаза.
Привычным жестом Кинг вынул жестянку и дал Максу щепотку необработанного табака.
— Вот здорово! Спасибо, — сказал Макс. — Ах да, Ли просил передать тебе, что он постирал твои вещи. Сегодня он на завтраке — мы во второй смене, но просил передать тебе.
— Благодарю. — Кинг вынул пачку «Куа»,[8] и на мгновение в хижине воцарилась тишина. Прежде чем Кинг достал спички, Макс щелкнул местной кремниевой зажигалкой.
— Благодарю, Макс. — Кинг глубоко затянулся. Потом, сделав паузу, спросил: — Тебе нравится «Куа»?
— Бог мой, да, — ответил Макс, не обращая внимания на иронию в голосе Кинга. — Что-нибудь еще нужно сделать?
— Я позову тебя, если ты мне будешь нужен.
Макс пересек хижину и сел на свою веревочную койку около входа. Все глаза видели сигарету, но никто не сказал ни слова. Она принадлежала Максу. Макс заработал ее. Когда настанет их день сторожить вещи Кинга, ну, может быть, они тоже получат сигарету.
Дино улыбнулся Максу, который подмигнул в ответ. Они разделят сигарету после завтрака. Они всегда делились всем тем, что находили, воровали или зарабатывали. Макс и Дино были одним целым.
И то же самое было во всем Чанги. Люди объединялись и питались группами. По двое, по трое, редко по четыре человека. Одиночка никогда бы не смог быстро передвигаться, находить что-нибудь годное в пищу, разжечь костер, приготовить еду и съесть ее. Трое человек — оптимальная группа. Один добывает еду, другой караулит то, что достал первый, а еще один — в резерве. Когда тот, кто в резерве, мог, он тоже добывал кормежку или караулил. Все делилось на троих: если ты достал яйцо или украл кокосовый орех, нашел банан, находясь в рабочей группе, — все шло в общий котел. Закон, как и все естественные законы, был прост. Выжить можно только благодаря совместным усилиям. Было смертельно опасно утаивать что-либо от группы, потому что тебя изгоняли из нее, если об этом становилось известно. А выжить в одиночку было невозможно.
Но у Кинга не было группы. Ему было достаточно самого себя. Его кровать стояла в наиболее удобном углу хижины, под окном, где можно было уловить самый слабый ветерок. Ближайшая кровать стояла на расстоянии восьми футов. Кровать Кинга была добротной. Металлическая, пружины упругие, а матрас набит капком.[9] Кровать была застелена двумя одеялами, и из-под верхнего одеяла, рядом с отбеленной солнцем подушкой, выглядывали чистые простыни. Над кроватью, туго натянутая на столбах, висела противомоскитная сетка. Она была безукоризненной.
У Кинга был также стол и два легких стула, и коврики с каждой стороны кровати. На полке за кроватью лежали его бритвенные принадлежности — бритва, помазок, мыло, лезвия, а рядом с ними — тарелки и чашки, самодельная электрическая плитка, кухонные и столовые принадлежности. На стене в углу висела его одежда: четыре рубашки, четыре пары брюк и четыре пары шорт. На полке лежало шесть пар носков и трусов. Под кроватью стояли две пары туфель, тапочки для душа и блестящая пара индийских сандалий.