Мак подмигнул Питеру Марлоу:
– Мы все время ему объясняем, но в его тупую башку ничего не лезет. Полковник безнадежен!
– Верно, приятель, – согласился Питер Марлоу, копируя австралийское произношение Ларкина.
– За каким чертом я с вами двумя связался, – устало простонал Ларкин, – я так и не пойму.
Мак ухмыльнулся:
– Потому что он лентяй, правда, Питер? Мы с вами всю работу делаем, а он сидит и притворяется, что встать не может, и все из-за того, что у него легкий приступ малярии.
– Puki ’mahlu! И дайте мне попить, Марлоу.
– Слушаюсь, сэр, господин полковник! – Он протянул Ларкину свою флягу с водой. Когда Ларкин увидел ее, то улыбнулся, превозмогая боль.
– Все в порядке, дружище Питер? – тихо спросил он.
– Да. Господи, я на какое-то время голову потерял!
– Мы с Маком тоже.
Ларкин отхлебнул воды и бережно вернул флягу.
– Вы хорошо себя чувствуете, полковник? – Питера Марлоу смутил цвет лица Ларкина.
– Проклятье! – проворчал Ларкин. – Нет ничего, что не могла бы вылечить бутылка пива. Завтра поправлюсь.
Питер Марлоу кивнул.
– Лихорадка у вас, по крайней мере, прошла, – отметил он, потом с подчеркнутой небрежностью вытащил пачку «Куа».
– Бог мой! – одновременно ахнули Мак и Ларкин.
Марлоу вскрыл пачку и дал каждому по сигарете:
– Подарок от Санта-Клауса!
– Где вы, черт возьми, их взяли, Питер?!
– Подождите, давайте немножко покурим, – мрачно сказал Мак, – перед тем как услышим плохие новости. Он, возможно, продал наши тюфяки или что-нибудь в этом роде.
Марлоу рассказал им про Кинга и Грея. Они слушали с растущим изумлением. Затем Питер поведал историю с обработкой табака, они молча ловили каждое слово, пока он не упомянул про предложенные ему проценты.
– Шестьдесят и сорок! – радостно выпалил Мак. – Шестьдесят и сорок, о бог мой!
– Да, – подтвердил Питер Марлоу, неправильно истолковав реакцию Мака. – Представьте себе! Так или иначе, я просто показал ему, как это делается. Кажется, он удивился, когда я ничего не взял взамен.
– Вы отдали способ даром? – Мак был ошеломлен.
– Конечно. Что-нибудь не так, Мак?
– Почему?
– Ну, я не мог вступать в сделку. Марлоу не торговцы. – Питер говорил так, будто имел дело с маленьким ребенком. – Это просто невозможно, старина.
– Бог мой, да у вас была прекрасная возможность заработать, и вы ее отвергли с тупой ухмылкой. Я полагаю, вам ясно, что, если бы за этим делом стоял Кинг, у вас хватило бы денег, чтобы покупать удвоенные пайки с сегодняшнего дня и до Страшного суда. Почему вы, черт побери, не держали рот на замке, и не рассказали мне, и не дали мне возможности…
– О чем вы говорите, Мак? – резко вмешался Ларкин. – Парень все сделал верно. Зачем ему связываться с Кингом?
– Но…
– Ничего, кроме этого! – отрезал Ларкин.
Мак мгновенно остыл, ругая себя за вспышку. Он вымученно рассмеялся:
– Я просто разыгрывал вас, Питер.
– Вы уверены, Мак? Бог мой, – грустно произнес Марлоу. – Я что, сглупил? Я не мог позволить себе унизиться.
– Да нет, паренек, это я просто так, шутил. Расскажите-ка нам, что еще было.
Питер Марлоу поведал им о том, что произошло, все время задавая себе вопрос, не допустил ли он какой-нибудь ошибки. Мак был его лучшим другом, практичным, никогда не терявшим самообладания. Он рассказал им про Шона, а когда закончил, то почувствовал себя лучше. Потом он ушел. Была его очередь кормить кур.
Когда он вышел, Мак сказал Ларкину:
– Черт… я виноват. Не из-за чего было срываться.
– Не вините себя, приятель. Он витает в облаках. У этого парня несколько странные представления. Никогда нельзя угадать наверняка. Может быть, Кингу все-таки пригодятся его способности.
– Ага, – задумчиво изрек Мак.
Питер Марлоу нес котелок, полный обрывков листьев. Он прошел мимо уборных к клеткам, где держали кур для лагеря.
Там были и большие клетки, и маленькие, клетка для одной тощей курицы и большая клетка для ста тридцати кур – они были собственностью всего лагеря. Яйца от этих кур шли в общий котел. Другие клетки принадлежали отдельным группам или составляли собственность нескольких групп, которые объединяли свои средства. Только Кинг был единоличным владельцем.
Клетку для кур группы Питера Марлоу построил Мак. В ней находилось три курицы – богатство группы. Ларкин купил этих кур семь месяцев назад, когда в группе была продана последняя ценная вещь – золотое обручальное кольцо Ларкина. Он не хотел расставаться с кольцом, но в то время Мак был болен и у Марлоу была дизентерия, а за две недели до этого лагерный рацион снова урезали. И поэтому Ларкин продал кольцо. Но не через Кинга, а через одного из своих людей, Тайни Тимсена, австралийского торговца. На эти деньги было куплено четыре курицы у китайца, который получил у японцев право торговать в лагере, а вместе с курами – две банки сардин, две банки сгущенного молока и пинта оранжевого пальмового масла.