– Это дает прекрасный запах, – сказал он, улыбаясь. – Я сделаю из этого по крайней мере добрых три сигареты.
– Увидимся, сэр, – сказал Кинг, отдавая честь.
– О, хм, ну... – Майор не вполне знал, как начать. – Не считаете ли вы, – нервно начал он, понижая голос, – что, ну... отдать ее незнакомому человеку просто так... откуда мне знать... ну, что все будет в порядке?
– Во-первых, пароль, – холодно сказал Кинг, – во-вторых, моя репутация. И еще одно: я поверил вам, что вещь не краденая. Может быть, нам стоит забыть об этом?
– О нет, прошу понять меня правильно, – быстро заговорил майор. – Я ведь просто спросил. Зажигалка – это все, что у меня осталось. – Он пытался улыбнуться. – Благодарю. После завтрака. Как вы считаете, сколько времени вам потребуется, чтобы... э... продать ее?
– Так скоро, как смогу. Условия обычные. Я получаю десять процентов от продажной цены, – жестко заявил Кинг.
– Конечно. Спасибо и еще раз благодарю за табак.
Теперь, когда все было сказано, майор Бэрри почувствовал, что с его души свалилась огромная тяжесть. Если все сойдет удачно, думал он, торопливо спускаясь с холма, мы получим шестьсот или семьсот долларов. При экономном расходовании хватит на еду в течение многих месяцев. Он ни разу не вспомнил о человеке, которому принадлежала зажигалка и который отдал ее ему на хранение, когда много месяцев назад попал в госпиталь, чтобы никогда не вернуться. Это в прошлом. Сегодня зажигалка принадлежит ему. Она была его. Он может ее продать.
Кинг знал, что Грей следил за ним все это время. Возбуждение от совершения сделки прямо против хижины военной полиции улучшило его самочувствие. Довольный собой, он зашагал вверх по небольшому склону, автоматически отвечая на приветствия людей – офицеров и солдат, англичан и австралийцев, которых он знал. Наиболее значительные лица удостаивались специального приветствия, другим он дружески кивал.
Кинг знал об их злобной зависти, но это совершенно не трогало его. Он привык к ней; она забавляла его и увеличивала его значимость. И он был доволен, когда люди называли его королем. Он был горд как мужчина, как американец. Только ловкостью и умом он создал свой мирок. Сейчас он обозревал этот мирок и был совершенно удовлетворен.
Он остановился около хижины номер двадцать четыре, где жили австралийцы, и просунул голову в окно.
– Эй, Тинкер! – позвал он. – Я хочу, чтобы ты побрил меня и сделал маникюр.
Тинкер Белл был маленького роста, с коричневой кожей и жилистым телом, маленькими и темными глазками, нос у него шелушился. По своей профессии он был стригалем овец, но в Чанги стал лучшим парикмахером.
– По какому случаю? У тебя что, день рождения? Я делал тебе маникюр позавчера.
– Ну, так я хочу и сегодня.
Тинкер пожал плечами и выпрыгнул из окна. Кинг откинулся на стуле под защитой свеса крыши, расслабился. Тинкер повязал ему простыню вокруг его шеи и заставил принять нужное положение.
– Посмотри на это, приятель, – сказал он и сунул маленький обмылок под нос Кингу. – Понюхай.
– Вот это да, – ухмыляясь, отозвался Кинг. – Это же настоящее мыло «Мак Кой».
– Не знаю, о чем ты говоришь, приятель! Но это «Красные фиалки» Ярдли! Мой приятель спер его, когда был на работах. Прямо из-под носа у чертовых япошек. Оно стоило мне тридцать долларов, – добавил он, подмигивая и удваивая цену. – Если хочешь, я буду держать его специально для тебя.
– Вот что я скажу тебе. Я буду платить тебе пять баксов каждый раз вместо трех, пока мыло не кончится, – предложил Кинг.
Тинкер быстро прикинул. Возможно, обмылка хватит на восемь раз, может быть, на десять.
– Разрази меня гром, приятель. Я только-только верну свои деньги.
– Ты попался, Тинк, – проворчал Кинг. – Я могу купить по весу, пятнадцать долларов за кусок.
– Проклятье! – взорвался Тинкер в притворной ярости. – Приятель принимает меня за молокососа! Так не пойдет!
Он яростно превратил горячую воду и ароматно пахнущее мыло в пену. Потом рассмеялся.
– Ты настоящий король[4], приятель.
– Да, – удовлетворенно согласился Кинг. Он и Тинкер были старыми друзьями.
– Готов, приятель? – спросил Тинкер, подняв кисточку с пеной.
– Конечно. – Тут Кинг заметил Текса, идущего по тропинке. – Подожди минуту. – Эй, Текс! – окликнул он.
Текс посмотрел в сторону хижины, увидел Кинга и легкой походкой направился к нему.
– Да? – Текс был долговязым юнцом с большими ушами, кривым носом и спокойными глазами. Ростом он был высок, очень высок.
Не дожидаясь приказаний, Тинкер отошел в сторону, чтобы не слышать разговора, когда Кинг поманил Текса поближе к себе.
– Сделаешь кое-что для меня? – спросил он тихо.
– Конечно.
Кинг вынул бумажник и извлек оттуда десятидолларовую банкноту.
– Пойди найди полковника Брента. Маленький такой парень, с бородой, завязанной под подбородком. Отдай ему это.
– Ты знаешь, где он должен быть?
– За углом тюрьмы. Сегодня его черед следить за Греем.
Текс ухмыльнулся.
– Слышал, у вас была ссора.
– Этот сукин сын обыскал меня.
– Бандит, – сухо заметил Текс, почесывая светлый ежик на голове.
– Да, – рассмеялся Кинг. – И скажи Бренту, чтобы он не опаздывал следующий раз. Но тебе следовало бы быть там, Текс. Господи, этот Брент – настоящий артист. Он даже заставил Грея извиниться.
Кинг ухмыльнулся, потом добавил еще пятерку.
– Скажи ему, что это за извинение.
– О'кей. Это все?
– Нет. – Он сказал ему пароль и объяснил, где найти майора Бэрри; потом Текс ушел, а Кинг уселся поудобнее. День в целом оказался очень прибыльным.
Грей торопливо шел по грязной тропинке, затем поднялся по ступенькам в хижину номер шестнадцать. Почти подоспело время завтрака, и он был болезненно голоден.
Люди уже выстраивались в раздраженную очередь за едой. Грей быстро прошел к своей кровати, взял два котелка, кружку, ложку, вилку и присоединился к очереди.
– Почему завтрак еще не принесли? – устало спросил он человека впереди.
– Откуда, черт побери, мне знать? – резко бросил Дейв Девен. Его произношение выдавало выпускника одного из привилегированных учебных заведений – Итона, Хэрроу или Чартерхауза – он был высокий, как бамбук.
– Я просто поинтересовался, – раздраженно сказал Грей, презирая Девена за его произношение и происхождение.
После часового ожидания принесли еду. Человек поднес два бачка к началу очереди и поставил их на землю. Раньше в бачках было по пять галлонов высокооктанового бензина. Сейчас один из них был наполовину наполнен рисом – сухим, прозрачным. Другой был полон супа.
Сегодня был суп из акулы, по крайней мере одну акулу разрезали унцию за унцией в суп для десяти тысяч человек. Суп был теплым, на вкус слегка отдавал рыбой, в нем плавали кусочки баклажанов и капусты. Какая-то сотня фунтов на десять тысяч человек. В супе в основном плавали листья, красные и зеленые, горькие, но тем не менее питательные, выращенные так заботливо на лагерном огороде. Суп был приправлен солью, порошком карри и красным перцем.
Каждый человек из очереди молчаливо выходил вперед, следя за тем, сколько получил человек впереди него и человек за ним, сравнивая их порции с той, которую получил он сам. Но сейчас, спустя три года, размеры порций были одинаковыми. Чашка супа на человека.
При раздаче рис испускал пар. Сегодня был яванский рис, рассыпчатый, лучший рис в мире. Чашка риса на человека, кружка чая.
Каждый уносил еду и ел молча, быстро и мучительно страдая при этом. Долгоносики в рисе являлись добавкой к еде, а из супа спокойно вылавливали червей или насекомых. Но большинство не глядело на суп после первого быстрого взгляда, которым определяли, есть ли в нем кусок рыбы.
Сегодня после раздачи осталось немного еды, проверили список, и три человека в начале списка получили добавку и возблагодарили сегодняшний день. С едой было покончено, завтрак завершен, а обеду предстояло быть на закате.