Она знала его слишком хорошо. Слишком часто она видела, как он кричал на своих игроков, унижал их, называл «безногими кретинами», и не понимала, как это должно было помочь их игре. Ей было обидно, когда Картер тоже попадал под раздачу. Она прекрасно знала, что проигрыши и неудачи и без лишнего негатива сказывались на атмосфере в команде, но ее отец доводил все до абсурда.
За семейным ужином в честь дня рождения Колина в октябре прошлого года именинник восхищался статьей одного из спортивных журналистов по имени Джесси Хелберг. Как это обычно бывало, он читал вечернюю газету прямо за общим столом, даже несмотря на торжество. Уже через минуту после того, как Колин выдал первые похвалы, у Фелины возникло ощущение, что отец делает это нарочно. К тому времени ее попытка начать работать в «Sporte» уже провалилась.
Праздник они решили провести в своем частном доме в пригороде Лондона, но даже обычно уютные и родные стены просторной светлой столовой казались Фелине чужими и неприветливыми в тот момент. Грустное осеннее солнце сочилось сквозь высокие окна, но почему-то именно тогда этот свет казался ей неуместным, неподходящим ее паршивому настроению.
Стол был накрыт серебром, фарфором и хрусталем, а семья сидела в лучших парадных платьях и костюмах, но у Фелины не было ощущения праздника. Это был праздник, на котором она чувствовала себя чужой.
- Вот это я понимаю, талант, - с гордостью говорил Колин, благословляя текст статьи своим авторитетным мнением. Для пущей убедительности он похлопал газету задней стороной ладони. - Когда человек понимает, о чем пишет, это сразу чувствуется.
- Неужели, так хорошо пишет? - усмехнулся Дэн. Фелина даже не хотела разговаривать с отцом, потому что знала, что у него будет ответ на любые ее замечания.
- Потрясающе, - ответил Колин, у которого горели глаза. - Буквально видит игру насквозь, словно дышит, словно живет ей. Это человек, которому по-настоящему дано писать о футболе.
- Ты просто относишься к нему предвзято, потому что он хвалил тебя весь предыдущий сезон, - сказал Дэн, явно получая удовольствие от собственных колких замечаний в адрес отца. - Если бы он писал про тебя гадости, думаю, ты бы так хорошо о нем не отзывался.
Колин тут же запротестовал.
- Нет-нет, - сказал он, качая головой, - я прекрасно знаю, что он пишет про меня не только хорошие вещи, но и подмечает недостатки. На самом деле, некоторые его замечания помогли мне стать лучше. Этот парнишка указал мне на мои слабые места прямым текстом, разве могу я его в чем-то обвинять?
Слушая все это лицемерие, Фелина могла лишь молча качать головой, глядя в тарелку.
- А почему ты думаешь, что это молодой человек? - с любопытством спросила Оливия Бартон, жена Колина и мама Фелины и Дэниела. - Разве не может девушка писать о спорте? Джесси может быть и женским именем.
Колин в открытую расхохотался, сложив газету и отложив ее в сторону.
- Не говори глупостей, - сказал он, отмахнувшись и, наконец, взяв в руку стакан с виски. - Женщина такого никогда не напишет. Этот текст писал настоящий мужик, который знает, о чем говорит. А женщины должны писать о том, о чем пишет наша дочь.
Фелина взглянула на него исподлобья.
- Это о чем же? - спросила она.
- Ты прекрасно знаешь, - сказал Колин, пространно жестикулируя стаканом. - Ты пишешь о моде, о собачках, туфлях... Ну, ты сама понимаешь. Это то, в чем ты разбираешься. Я же не лезу писать об этом, потому что я - мужчина, и я не должен ничего в этом понимать, точно так же, как женщины не должны ничего понимать в спорте.
Фелина снова опустила взгляд в тарелку, зная, что эту битву ей не выиграть.
- По-моему, ты и к этому относишься слишком предвзято, дорогой, - сказала Оливия. Похоже, она видела разочарование дочери и пыталась загладить ситуацию. - Уверена, такая талантливая девочка, как наша Фелина, смогла бы писать о чем угодно, да хоть о тракторах.
Колин снова рассмеялся. Тщетные попытки его семьи что-то ему доказать его явно забавляли.
- Давайте каждый будет заниматься своим делом, - сказал он. Впрочем, в его голосе начинала появляться строгость, которая свидетельствовала о том, что еще пара фраз, и он начнет приводить более убедительные в его понимании и более обидные для собеседников доводы. - Я буду тренировать игроков, а Фелина пусть пишет о тряпках. Не будем нарушать естественный ход природы.
После такого эпохального умозаключения Фелина стала с нетерпением ждать окончания вечера, чтобы поскорее вернуться в квартиру к Марку, у которого жила к тому моменту около месяца.