еринку, кто бы на ней не присутствовал. После этого, если повезет, мы можем поздравить сына дома потом наедине. А точнее, если ты будешь вести себя так, как принято в нормальных семьях, то наверняка мы сможем убедить их обоих вернуться домой хотя бы на один день. Колин Бартон молчал. Он не привык, чтобы с ним так разговаривали. Не привык к возражениям. Но это была Оливия. Лишь Оливия имела над ним такую власть, чтобы поднять голос и возразить ему. Он любил жену, хоть чаще всего ее идеи ему и не нравились. К тому же, его план до сих пор работал как часы. - Ну, хорошо, - ответил он, тяжело вздохнув. - Я не хочу усугублять ситуацию, это не в моих правилах... Но я бы хотел поздравить сына. И я бы не хотел, чтобы он сопротивлялся. - Ты его обязательно поздравишь, - сказала женщина, заметно сбавив тон. - Просто смирись с тем, что он больше не в твоем полном распоряжении. И это было именно то, что он меньше всего хотел услышать. Сперва он потерял контроль над дочерью, а потом и над ее старшим братом, который всегда казался ему ручным. - Скажи мне, - сказала Оливия, - этот твой подарок... Это, случайно, не футболка Кенсингтона с его фамилией? Колин не знал, что ответить, поэтому просто душевно рассмеялся. Жена всегда видела его насквозь, как бы он ни старался. - Я просто хочу поздравить сына, - сказал Колин Бартон. - Он не вещь, чтобы я так запросто им распоряжался. Я понимаю, что он живой человек, и что у него есть чувства. Подарок будет настоящим и ощутимым, очень ценным предметом. - Очень хорошо, что ты это понимаешь, - ответила Оливия, и они сменили тему. Колин Бартон всегда любил, чтобы с ним считались. Он вообще не понимал, как можно было в принципе с ним не считаться. Он же столько раз становился лучшим из лучших, и никакие аргументы, которые приводили его противники и неприятели, не шли в сравнение с тем, чего он добился. Гениальный тренер, о котором мечтал любой клуб. Даже болельщики этой помойки под названием Вестон наверняка мечтали о том, чтобы их тренировал такой специалист в самом широком смысле этого слова, как Колин Бартон. Он никогда не прибеднялся. Зачем ему это было нужно? Он знал, что был лучшим. Особенно он не любил что-либо доказывать женщинам. Он знал, что его дочь мечтала о карьере в спортивной журналистике, но от одной только мысли об этом ему хотелось хохотать в голос. Что женщины вообще могли понимать в футболе? Некоторые закрывали глаза руками, даже когда футболисты просто неудачно шли в стык. Что уж тут говорить о сломанных ногах и выбитых зубах? Зачем телевидению и журналам нужны были люди, которые теряют сознание при виде крови? Зачем нужны были журналисты и обозреватели, которые весь матч бы сидели, закрыв глаза рукой? Он сам перенес не одну операцию на самых разных частях тела, поэтому прекрасно представлял, какую боль приносили травмы, и какое негодование доставлял период восстановления, когда невозможно было помочь команде. Каждый сустав предательски реагировал на непостоянную английскую погоду, но его это никогда не останавливало. Да, кто-то называл его мировоззрение средневековым, и Оливия постоянно корила его, говоря, что их дочь - это самостоятельная единица, которая вообще имеет право делать все, что захочет, но для Колина это был не аргумент. Женщины ничего не понимали в футболе. Они понимали только в футболистах, и то не всегда. И пример с Фелиной и Картером Льюисом это доказал. Колин нисколько не жалел о том, что расстался со звездным форвардом. Да, возможно, нападение у них стало чуть-чуть слабее, но дело было не в этом. Дело было в принципе. То, что сделал Картер Льюис, не могло пройти незамеченным, и Колин гордился тем, что умел вовремя заметить опасность, которую таило в себе поведение нападающего. Колин Бартон был готов на все, лишь бы защитить честь и достоинство своей семьи и команды. Он знал, что для них лучше, даже когда они сами этого толком не знали, и они должны были быть ему благодарны за то, что он так о них заботится. В конце концов, если не он, то кто должен был подсказывать им, что им делать, и направлять их по истинному пути? Колин Бартон имел огромный опыт управления коллективами. Его футболисты были людьми, которые должны были выполнять его приказы, как солдаты на войне. И как на войне же, если они ослушивались этих приказов, должны были быть наказаны за непослушание. В конце концов, Колин Бартон был опытным тренером, у которого было конкретное представление о том, как должна выглядеть команда, какие игроки должны располагаться и где, и как должна идти игра, по какому сценарию и к какой цели она должна идти. Те, кто сомневался в нем, не заслуживали его уважения. Он изучал соперников. Как в игре, так и в жизни. В жизни это было особенно полезно. Любые опасности, которые угрожали его спокойствию, должны были быть устранены. В этом была суть его управления своей семьей. Чтобы они работали как слаженный механизм - такова была его цель, и он делал все возможное для ее достижения. Именно поэтому, когда в их жизни начинали появляться люди, которые собирались внести разлад и сумятицу, Колин Бартон делал все, чтобы этого не было. Будь его воля, этого и не повторилось бы, но он, к сожалению, имел контроль не над всем.