- Обещаю, - покорно кивнул Картер и сам стал набирать сообщение в телефоне.
За шесть часов, проведенных в полицейском участке, он успел подумать о многом, а особенно много - о том, что будет, если его все же дисквалифицируют. Скорее всего, тогда ему придется надолго, если не навсегда, попрощаться со званием лучшего футболиста на планете. Но гораздо хуже было то, что он мог собственными руками разрушить все, что так долго строил кирпичик за кирпичиком. Футболисту его уровня было непозволительно так себя вести.
Последний год дался ему нелегко. В августе он перешел из лондонского Кенсингтона в клуб под названием Вестон из одноименного города. Возможно, это был бы самый обыкновенный переход футболиста из одного клуба в другой, каких каждые полгода совершались десятки, если бы Вестон и Кенсингтон вот уже полвека не были самыми заклятыми врагами в мире футбола. Такого не происходило очень давно. Отношения между болельщиками, руководством и футболистами двух клубов были настолько плохими, что даже если кто-то и играл в течение карьеры за оба клуба, то между ними проходил «чистку» несколькими другими командами, зачастую даже не в Великобритании, а случаев таких можно было пересчитать по пальцам. Из обычного трансфера переход Картера превратился в настоящий скандал.
Два клуба были полной противоположностью друг друга: одни в синем, другие - в красном. Одни гордились тем, что они находятся в столице, а другие - что представляют собой «народный» клуб. Впрочем, в некоторых вещах они были схожи. Например, в ненависти друг к другу и жажде трофеев.
Картер всегда был кенсингтонцем до мозга костей. В системе клуба он провел всю свою взрослую карьеру, когда-то попав под крылышко к бывшему полузащитнику Кенсингтона, а тогда начинающему тренеру Колину Бартону, который нашел юный талант в виде Картера в провинциальном Солсбери и сразу же захотел заполучить парнишку к себе в команду.
Так, в девяносто седьмом году Картер Льюис впервые надел синюю футболку Кенсингтона, или «Кингс», как называли их болельщики и пресса. С момента его дебюта за резервную команду прошло девять лет, а за основную - почти восемь, и тот день Картер помнил так же хорошо, как будто это было накануне.
Очередной выездной матч уже ничего не решал в борьбе за чемпионство. Кенсингтон приехал в гости в качестве триумфатора сезона, туром ранее обеспечив себе титул, и Колин Бартон, выиграв свой третий трофей в звании тренера и окончательно завоевав доверие скептически настроенных болельщиков, стал пробовать вливать свежую кровь.
Картер оказался в числе трех молодых игроков, которых выпустили на замену после перерыва, чтобы оценить, на что они способны. То ли желая проявить себя перед главным тренером, то ли раскрепостившись благодаря отсутствию давления, свойственного ответственным матчам, Картер отметился дублем, приняв участие в разгроме команды хозяев в одну калитку с неприлично крупным счетом.
После этого Колин Бартон свозил новоиспеченного любимчика по городам Европы в рамках предсезонной подготовки и заставил как следует побегать во время товарищеских матчей, пока опытные игроки отдыхали после участия в прошедшем незадолго до этого Чемпионате Мира. Однако когда в августе девяносто восьмого началась новая кампания английского чемпионата, Колин усадил юнца на лавку. Уже тогда британская пресса заметила молодого нападающего, окрестив его «юным выскочкой», и многие прогнозировали, что выпускать на поле его будут сразу и часто, однако у тренера Кенсингтона на этот счет были свои планы.
Впрочем, Картер не унывал. Ведь он играл за клуб, который сам считал лучшим в Англии, за который он болел с тех пор, как был маленьким. Он терпеливо ждал в течение трех месяцев, исправно выходя на замену под конец матча и веря, что когда-нибудь получит заветную возможность увидеть свою фамилию в числе одиннадцати игроков стартовой заявки.
Картер каждый раз с гордостью с ног до головы одевался в синее, а перед выходом на поле дотрагивался до нашивки над сердцем - гербом клуба, который представлял собой щит, вокруг которого сплетались кованые вензеля, а в центре красовалась английская роза. Для него это был не «логотип», не «эмблема». Это был самый настоящий фамильный герб.
Момент истины настал после того, как его выпустили на замену в национальном кубковом поединке. Кенсингтон проигрывал со счетом ноль-два на своем домашнем стадионе под названием «Кенсингтон Касл» и находился под угрозой вылета на очень ранней стадии от, мягко говоря, не самого грозного соперника.