шь нашей дочери счастья? - Вот именно, что счастья-то как раз я ей и желаю, - кивнул Колин. - Только с этим... с ним... счастья ей не будет. - Мне даже интересно, почему ты так думаешь. - Оливия... - начал Колин. - Послушай меня... Картер Льюис - типичный молодой игрок. Ты сама видела, как он себя вел на дне рождения Дэниела. Сигары, коктейли, девушки. Он наслаждается жизнью. Ты хочешь, чтобы наша дочь тратила лучшие годы на то, чтобы стоять в сторонке и наблюдать, как какой-то ловелас пытается нагуляться, пока она его ждет? Оливия не сумела сдержать улыбку. Кухня наполнялась ароматом кофе. - Почему тебе кажется, что он себя так ведет? - спросила она. - Он отличный парень и он всегда любил нашу дочь. Я уверена, что и сейчас любит. - Дорогая, ты видела, какие сейчас футболисты пошли? Измена на измене, - объяснял Колин. - С чего ты решил, что Картер такой? - У него есть к этому задатки, - настаивал Колин. - Если бы я тогда вовремя его не остановил, кто знает, что еще он мог бы наговорить? Сейчас совсем другие молодые игроки. Им подавай веселье, им подавай неприличности в твиттер. Сколько я ловил за руку обормотов, которые вдруг считали, что они стали суперзвездами, а? Да эти сопляки половины не знают о футболе того, что знаю я, а возомнили о себе, как будто выиграли какую-то премию типа Лучший Футболист Вселенной. - Но с чего ты взял, что Картер такой? - повторила вопрос Оливия, когда чашка наполнилась горячим напитком, и кофе-машина закончила фыркать. - Потому что, если он молодой, - сказал Колин, - значит, он такой же. Я уберег Фелину от возможных вариантов развития событий. Это сейчас все выглядит так здорово, но это только из-за того, что я вмешался. И буду вмешиваться столько раз, сколько потребуется, пока до них не дойдет. Если моей семье угрожает опасность, даже если это опасность скандала, я сделаю все, чтобы ее устранить, будь то Картер Льюис или Жозе Мерейда, мне все равно. Никто из них не прикоснется к моей дочери. Никому нельзя доверять. - Как будто ты во всем слушался своего отца. Твоя дочь уже выросла и сама может решать, что хорошо для нее самой, а что нет, - сказала Оливия. - Наверное, она именно так и думает, - сказал Колин. - Но опыт показывает, что не всегда ее решения или решения ее брата верны. Разве можно было спорить с этим человеком? Оливия тяжело вздохнула и сделала первый глоток из чашечки с кофе. - Хорошо, - сказала она. - Поступай, как считаешь нужным. Но учти, что если ты разрушишь нашей дочери жизнь, я тебе этого никогда не прощу. Если ты ее любишь, то ты должен понять, что сейчас она куда более несчастная, чем когда была с Картером. Колин Бартон ничего не ответил. Эта зловещая тишина насторожила Оливию, но вскоре он сменил тему и начал обсуждать более насущные проблемы. Оливия знала, что он пытается сбить ее с толка, и надеялась, что на самом деле Колин думал о матче, который должен был пройти на следующий день поздно вечером. Думал о том, какое успокоительное ему пить, если в воскресенье Кенсингтону придется выстраивать для Вестона коридор почета. Он думал о своих многочисленных амулетах на удачу, и можно ли было сделать что-нибудь такое, чтобы Вестон ни в кое случае не стал чемпионом. Но она знала, что думать он мог и о другом, и этого другого она боялась. Она знала правду о том, что произошло в августе прошлого года, но никогда не рассказывала об этом дочери. Она знала, что именно сделал ее муж, и знала, что он разрушил счастье их дочери собственными руками, но если она еще как-то могла повлиять на него в обычной жизни, то в футбольном клубе Кенсингтон Колин Бартон был королем. Поступок ее мужа она никак не обосновывала, ведь она знала, что дело было в его сущности, но винила себя в произошедшем гораздо больше, чем винила его. До сих пор она не придумала, как рассказать Фелине о том, что случилось, и боялась, что дочь обвинит ее в том, что она ничего не сделала, когда еще можно было что-то сделать. Когда Картер бросил Фелину, она успокаивала свою бедную девочку и пыталась убедить ее, что это все к лучшему, что она станет сильнее, что нужно учиться жить без него. Каждый день она убеждала себя и дочь, что виноватым в несчастье Фелины был только Картер и никто иной. Он разбил ей сердце и он не стоил того, чтобы из-за него плакать. Оливия не знала, верила ли ей дочь, но она очень надеялась, что Фелина никогда не узнает, что ее мать была в курсе. Уже достаточно в их семье было лжи, из-за которой страдали ни в чем неповинные люди. Оливия боялась давать дочери надежду, что еще не все потеряно. В спорте и в жизни надежда была очень мощным и очень опасным мотиватором. Для Оливии Картер Льюис был самым обычным парнем. Она никогда не увлекалась футболом и за Колина Бартона вышла не из-за того, что он был футболистом, а из-за того, что он бегал за ней как угорелый и всячески ухаживал, пока не доухаживался до свадьбы. Поэтому в Картере она видела всего лишь парнишку, который любил ее дочь. Она знала, что Картер любил Фелину. У него был шанс найти себе кого угодно, но последние два года перед тем, как они расстались, он постоянно делал намеки на то, что собирается жениться на Фелине. И пусть Колин говорил, что все футболисты одинаковые, для Оливии Бартон Картер Льюис не был обычным футболистом. Он был человеком, который делал ее дочь счастливой, которому она могла доверить Фелину. Настоящий англичанин, патриот своей страны, добрый, отзывчивый, щедрый парень, - таким видела Картера Оливия. Он никогда не был таким, каким в последние месяцы его пытались выставить пресса и ее муж. Даже если бы Картер вдруг влюбился в другую девушку, захотел расстаться с Фелиной и перейти в другой клуб по собственному желанию, он никогда бы не поступил так, как ему пришлось поступить. Оливия всегда боялась представить, что это когда-нибудь произойдет, но никогда даже в самых страшных ее мыслях Картер не бросал Фелину таким образом. И на дне рождения у Дэниела, и на организованном ей благотворительном вечере она заметила, как Картер смотрел на Фелину. Он не просто скучал по ней. Он был готов все ей рассказать и попробовать вернуть ее, рискнув собственной карьерой. Этот молодой человек по-прежнему всем сердцем любил ее дочь, и Оливии было больно смотреть, как оба они мучаются, разлученные ее мужем. Оба они чего-то боялись, она знала это наверняка. Но Оливия также знала, что когда Картер смотрел на Фелину, он видел не ту наивную девочку, в которую влюбился девять лет назад. Он видел зрелую молодую женщину, которая постепенно училась сопротивляться решениям собственного отца, и кто знал, может быть, скоро настал бы тот момент, когда Фелина Бартон начала бы осознавать, что все произошедшее было разыгранным для нее спектаклем, и Картер Льюис, возможно, любил ее еще сильнее, чем прежде. А пока что он был человеком, который завтра вечером мог унизить ее мужа.