алуйста... Но ему не дали договорить. - О чем ты только думал? - подошел к нему Домингес. - Я же столько раз просил тебя отдать пас! - Эгоист он и есть эгоист, - сказал Свенсен, снимая грязные перчатки и бросая их на пол. - Такое ощущение, будто играли вдесятером с самого начала. - Просто у нашего Картера голова забита не тем, - отозвался Расти Форд. - Он мечтает о совсем других лаврах. Ему все равно, станем мы чемпионами или нет. Все повернулись посмотреть на капитана. - Что ты имеешь в виду? - нахмурился Альбедо. Расти воткрытую смотрел на Картера. - Квинн уже рассказал мне, - объяснил он. - Ты ведь переезжаешь в Мадрид? На пару мгновений в раздевалке повисла оглушительная тишина, а затем все заговорили одновременно. Кто-то просто недоуменно что-то бормотал себе под нос, кто-то спрашивал, не послышалось ли ему, но большинство выражали негодование, обращаясь либо к Расти, либо к Картеру. - Это правда? - спросил Сантос у Картера. - Когда ты об этом узнал? - Мадрид прислал предложение сегодня утром, - объяснял за Картера Расти, потому что Картер молчал, не зная, что ответить. - Сумма приличная, игрок согласен. Дело за малым - отпустит клуб или нет. Но у тебя ведь уже есть подобный опыт, правда? Если бы они только понимали, как тяжело ему сейчас было. - Все не так, как вы думаете, - объяснял Картер. - Я не хотел подводить вас. - Тогда почему ты сегодня так плохо играл? - внезапно прогремел Расти. - Ты сам говорил, что мы не должны позволять эмоциям влиять на то, что происходит на поле. Почему ты не следуешь собственным убеждениям? Осталось не так много. - У нас еще есть шанс... - Это у нас еще есть шанс! - рявкнул Расти, тыкая себя в грудь. - А у тебя ничего нет. Совести тоже нет. - Я же попросил прощения... - Мне не нужны твои просьбы, - ответил Расти. - Я могу триста тысяч раз прощать тебя и говорить о том, что это все не имеет значения, что я прекрасно понимаю твое желание играть за более престижный клуб и получать зарплату куда больше. Но это не меняет того факта, что сюда мы приходим на работу, и мы обязаны выполнять эту работу хорошо до самого конца. Картер понимал, что его никто не собирался слушать, поэтому он просто решил дать Расти высказаться. - Я двадцать лет выступаю за этот клуб, - говорил капитан «красных», тяжело дыша. - Знаешь, сколько через нас прошло игроков, которые вообще непонятно чем тут занимались? Вратари-дырки, защитники, обороняющие воздух, безногие нападающие... Люди, у которых ничего не было в глазах, никакой страсти, никакого желания выигрывать. А ты... Я верил в то, что ты сможешь довести дело до конца. Какая разница, куда ты пойдешь после нас? Я думал, ты поможешь нам с этим чемпионством. На лице англичанина было написано больше отвращение, чем негодование. - Я верил, что тебе не все равно, - добавил он. - Очень жаль, что я ошибался. Спасибо тебе за такой подарок. На это Картер ничего не смог ответить. Он быстро и молча переоделся и скорее отправился к машине. В горле застрял ком. Он не мог вынести взглядов одноклубников, не мог находиться с ними в одном помещении, потому что он понимал, что сейчас все злились, и причиной был он. Он совершил все эти ужасные ошибки, из-за которых они проиграли. Именно он, а не кто-либо другой. Он чувствовал себя так, будто находился в какой-то параллельной вселенной, будто это была вовсе не его жизнь, а чья-то другая. Жизнь, которую он не заслуживал. Он даже подумал, что лучше бы его дисквалифицировали, потому что в данном случае бездействие могло принести куда больше пользы, чем действие, и он боялся, что сейчас его будут ненавидеть как никогда, потому что он снова не оправдал ожидания людей. Может быть, в его отсутствие вестонцы собрались бы с мыслями, а Квинн, как он всегда это делал, нашел выход даже из самой безвыходной ситуации и настроил их на победу. В конце концов, Картер пару недель отсутствовал из-за травмы в ноябре прошлого года, и Вестон все равно выигрывал. Эта команда была сплоченной, дружной... и сейчас она сплотилась против него. А что он мог противопоставить всей это огромной толпе болельщиков, которая ждала от него чуда, которая ждала чемпионского титула, а он сделал сегодня все, чтобы они его не получили? Это был сон, но проснуться он не мог. Может быть, если он уедет в Мадрид, то сможет забыть все, что было, сделать вид, будто этого никогда не было. Может быть, судьба давала ему шанс стать новым человеком. Он мечтал начать карьеру заново, вспомнить, что такое любовь к футболу, но прошлое снова и снова настигало его и било по голове. А может быть, проблема была только в нем? Они уже поговорили с Квинном на эту тему. Тренер сказал, что не винит его ни в чем, что понимает. В этой ситуации Картер подумал, что спокойствие Квинна доставило ему куда больше боли, чем если бы ирландец сорвался и накричал на него, как это сделал Форд. Наверняка Гордон уже обо всем договаривался с руководством мадридского клуба, обговаривал зарплату и прочие формальности. - Я с тобой не поеду, - сказал он. - Буду вести дела из Лондона. Гордон вообще никогда с ним никуда не переезжал. Даже когда Картер переехал в Вестон, Гордон остался в Лондоне. Картер знал, что все испортил. Он испортил отношения с товарищами по команде, с болельщиками, он испортил им всем настроение, а все из-за того, что он был трусом и не мог постоять за себя. Он уже не первый раз через это проходил, и думал о том, что в своей сложившейся ситуации мог бы и привыкнуть и относиться к происходящему спокойно, но внутри у него все кипело. Проще не становилось нисколько, все становилось только сложнее и хуже. Может быть, ему нужно было действительно просто взять и уехать. Бросить все, оставить прежнюю жизнь позади, стать новым человеком. Оставить позади суету английского футбола, такого же сложного, неуловимого и непостоянного, как сам Картер. Ему представился шанс стать наемником, который просто выполняет свою работу. Какая разница была испанским болельщикам, какие заслуги у него были до этого и с каким скандалом уехал он из Англии? Они хотели голов и кубков, и это было то, что Картер мог им дать. Им не нужны были его чертовы эмоции. Ну и что, если он ни слова не знал по-испански? Посылать соперников и судей можно было и на английском, это и так все бы поняли. Но почему тут обязательно должны быть замешаны чувства? Почему он, Картер Льюис, не мог просто сказать «нет» всему, что его окружает, отправиться к Фелине и сказать, что любит ее? Фелина. Она еще больше возненавидит его, когда узнает, что он снова уезжает. Как ни пытался убедить его Дэниел, что у них могло что-то получиться, Картер прекрасно понимал, что Фелина ни за что бы не стала возвращаться к человеку, в котором не могла быть уверена. Скоро все узнают о том, что Картер Льюис уезжает в Мадрид, узнает об этом и Фелина. А может быть, отец уже рассказал ей? Ведь это был всего лишь вопрос времени. Колин Бартон не упустил бы такого шанса. Поглумиться, получить истинное удовлетворение, в очередной раз доказав дочери, каким ничтожеством и предателем был Картер Льюис. И если Фелина и ненавидела его, то была совершенно права. Ведь он был не просто ублюдком, который даже не объяснил причины, по которой бросил ее. Он был трусом, у которого ни на что не хватало смелости. У него были лишь сплошные отговорки. Он успокаивал себя тем, что делал это все ради нее, но так ли это было на самом деле? Или он был всего лишь эгоистом, которым она все это время его считала, и делал все это исключительно для себя? Даже если ей ничего от него не было нужно кроме этого интервью, за которое она получила десять тысяч, он все равно чувствовал себя так, словно предал ее. Он предал одноклубников и болельщиков. Он дал шанс Кенсингтону. Весь сезон он шаг за шагом шел к искуплению, и у него еще был шанс это искупление получить, но для этого ему нужно было выигрывать в воскресенье. Его последний шанс. Лично ему нужно было взять на себя всю инициативу и вести команду к победе. А когда он уедет, у всех все будет хорошо. Все будет хорошо у Вестона. Будет все хорошо у Фелины. Проблема была только в нем.