Взгляд львицы упал на силуэт Повелителя Шамиссора, судорожно припавшего к земле, и словно пелена наваждения упала с ее глаз. Она увидела не смертоносного убийцу, каким он ей всегда казался, а обыкновенного паука. Шамиссор поднял сведенные вместе передние лапы, загораживая глаза. Жизнь вытекала из него по капле. Загородившись от дракона, Повелитель пауков поднял голову, чтобы отдать приказ атаковать, но не успел. Подобно молнии, Королева метнулась к нему и приземлилась на его спину. В ту же секунду она стала рвать когтями его хитиновые покровы, стремясь добраться до жизненно важных центров.
Все восьминогое воинство ахнуло. Пауки были в шоке. Казалось немыслимым, что кто-то осмелился напасть на священную особу Повелителя. Несколько мгновений никто не шевелился – невозможно было сразу осознать кощунство, содеянное бывшей пленницей. Этих мгновений оказалось вполне достаточно.
Нола терзала Повелителя пауков с яростью и гневом оскорбленной мстительницы. Шамиссор шипел от боли и что-то кричал, но слов было не разобрать. Всю свою жизнь он имел дело лишь с покорными и смиренными жертвами. Нола была воительницей, доведенной до последнего предела. Не выдержав боли, Шамиссор закружил на месте, пытаясь сбросить разъяренную львицу, но она продолжала наносить ему отчаянные удары.
Из глубоких ран Шамиссора текла липкая черная кровь, но, видимо, ни одна из ран не была смертельной. Паук впал в неистовство, обезумев от боли. Совершенно неожиданно для Нолы Шамиссор стал медленно оседать. Он опустился на землю, судорожно вздрогнул в последний раз и затих навсегда.
– Неплохо для молодой львицы, – улыбнулся ей золотой дракон.
Нола взглянула на него. Дракон больше не был золотым! Пропали мягкие переливы его желто-оранжевой чешуи, исчезла золотистая дымка, которая окутывала его прекрасные крылья. Все его огромное тело, словно чернильные кляксы, усеивали черные, неправильной формы пятна. Зло, которое он впитал в себя, сражаясь с Шамиссором, отравило его тело и погубило душу.
– Прости меня, благородный друг, – прошептала Нола. – Это я виновата в том, что стало с тобой.
Она хотела подбежать к дракону и обнять его, но в эту секунду раздался оглушительный топот множества мохнатых ног. Стремительно и неотвратимо, как морской вал, армия пауков перешла в наступление.
Равнина, открывшаяся взгляду путешественников после того, как они спустились с плоскогорья Потерянных душ, была покрыта холмами. Невысокие, совершенно пустынные, они тянулись до Серых скал, острые пики которых виднелись в милях двадцати.
Вслед за слонами Король-Лев, Пумба и Тимон то спускались по склонам холмов, то вновь поднимались. Нигде не было видно ни следа, ни логова, ни гнезда. Вокруг были лишь зеленые склоны холмов, высокая трава на их вершинах да желтое солнце. Стояла тишина, только едва слышный, шепчущий ветерок порой ворошил травинки, и они качались из стороны в сторону со слабым шелестом.
– Скажи мне, Хатонга, – обратился к вожаку слонов Король-Л ев, – что это за огромные тени летали вчера ночью над нами? Почему мы шли по плоскогорью всю ночь, то петляя, то останавливаясь, то возвращаясь назад в поисках другой тропы, и ты ни разу не устроил привала? Что за страшные существа обитают в этих местах?
Хатонга шел молча, как будто не слышал вопроса. Никогда огромный слон не отвечал сразу, надеясь, что собеседник сам найдет ответ.
– Это были черные драконы, – наконец ответил он. – Существа крайне опасные и совершенно дикие. Они не живут стаями. У каждого своя нора, охотятся они поодиночке, что нас, в общем-то, спасло. У них нет ни чувств, ни привязанностей. Они летают только по ночам, словно им ненавистны солнечные лучи.
– Почему же они на нас не напали? – вмешалась в разговор любопытная Тимон. – Судя по силуэтам, это огромные звери, больше, чем ты!
– Им не нужна наша плоть, – медленно ответил Хатонга, словно ему было трудно найти подходящие слова. – Вернее, им нужна не только плоть. – Было видно, что Хатонга совсем запутался. – Я сам толком не понимаю, что они делают со своими жертвами. Мой дед рассказывал, как на его брата напал черный дракон, но я не все понял. Боюсь, мы все поймем, лишь столкнувшись с драконом.
– Что же рассказывал тебе дед? – спросила Хатонгу нетерпеливая Тимон.