— Чем же он тебя брил? — рассмеялся Дрейк. — Плотницким топором?
78
— Черт возьми, почему он вздумал прятаться именно там, где его станут искать? — удивился Макс, когда их машина медленно объезжала строения с красными крышами между Шестьдесят второй и Шестьдесят седьмой улицами.
— Может, просто по глупости? — предположил Джо.
— Он не дурак.
— Хочет, чтобы его поймали?
— Нет. — Макс отрицательно покачал головой. — Если бы Букман этого хотел, он явился бы в УГРО с поднятыми руками. Так что если он тут прячется, значит, есть причина.
Час назад прошел ливень, но теперь снова светило солнце. Над улицей плыл тонкий, окрашенный радужными тонами туман.
Вокруг было много людей. Они направлялись на демонстрацию, она собиралась на Пятьдесят четвертой улице. Некоторые останавливались посмотреть, кто едет в черном «шевроле». Заглядывали, мгновенно распознавали в Максе и Джо копов, и любопытство сменялось тревогой и враждебностью.
Пока им не везло. Букмана никто не видел. Люди отвечали недружелюбно, смотрели равнодушно, качали головами, а кое-кто даже посылал их куда подальше.
— Знаешь, что мне это напоминает? — произнес Макс.
— Ага. — Джо кивнул. — Либерти-Сити в прошлом году перед вынесением вердикта полицейским, которые убили Макдаффи.
Тогда все люди в том районе замерли в ожидании торжества справедливости, готовые взорваться. В атмосфере ощущалась такая же наэлектризованность, как сейчас.
Макс и Джо были в пуленепробиваемых жилетах. У Макса на коленях лежали две снаряженные боевые винтовки «ремингтон». Полиция находилась на боевом дежурстве, в воздухе кружил вертолет.
— А я их не осуждаю, — сказал Джо. — Гаитян в этом городе притесняют с той минуты, как они появились. Взять хотя бы кубинцев. Мы их выловили из воды, дали обтереться полотенцем, взяли на буксир, похлопали по спине, выдали грин-карты. А гаитян сразу отсылаем назад. Это несправедливо. На родине гаитянам приходится так же туго, как кубинцам на Кубе, если не хуже. Правда, Беби Док не коммунист, а диктатор-фашист, которого поддерживает наше правительство. Вот мы гоним гаитян, а Гаити в свое время помогал Америке в Войне за независимость.
— Да?
— Истинная правда.
— Откуда ты знаешь?
— Читал. — Джо посмотрел на Макса. — Тебе бы тоже не мешало что-нибудь почитать. Расширить кругозор. Узнать что-то об этих людях. Как они жили, откуда пришли.
Макс вздохнул:
— Ты говоришь, как Сандра.
— Ты имеешь в виду, что я такой же умный и начитанный?
— Так же меня достаешь.
— Она имеет право. Ты, Макс, умный, но темный. Блаженствуешь в своем невежестве.
Полицейские Алонсо Пенабас и Отис Мендел вошли в магазин «Металлоизделия Логана» на Второй авеню и сразу увидели двоих убитых.
Первый, в брюках хаки и белой футболке, примостился на боку почти у входа. Из раны в голове обильно текла кровь. На поясе пистолетная кобура, у ног черная кожаная спортивная сумка. Другой, старше, лежал за прилавком, сжимая в руке хромированный «магнум». У него кровоточила свежая рана на груди.
— Грабитель, наверное, взял то, что искал, а потом выстрелил в хозяина, почти в упор, — произнес Пенабас будничным тоном, лениво листая амбарную книгу на прилавке. — Только он не учел, что у того было чем ответить.
Первым выстрелы услышал Пенабас. Он с напарником Отисом Менделом дежурил на углу Пятьдесят четвертой улицы, наблюдая, как разрастается толпа протестующих, становясь похожей на гигантскую амебу. После шума в прессе по поводу смерти Эванса Дюкола им было предписано вести себя сдержанно и относиться к людям с уважением. Но над головами на всякий случай кружили два вертолета, а на границе Лимон-Сити стояли наготове группы спецназа и национальной гвардии, если протест перерастет в насилие.
Пенабас посмотрел на Мендела. Тот таращился в раскрытую спортивную сумку, как обычно таращился на аппетитную женскую задницу. Рот раскрыт, нижняя челюсть чуть подрагивает, язык облизывает нижнюю губу.
— Что там?
Мендел достал две пачки денег.
— Это не все. Тут тысяч десять-пятнадцать. Сотнями и двадцатками.
Пенабас присвистнул и улыбнулся:
— Что будем делать?
— Оформим как положено.
— Совершенно с тобой согласен. — Пенабас снова улыбнулся.
— А как насчет этого? — Мендел махнул рукой в сторону убитых.
— Сядем в машину и сообщим. Пока все не рассосется или… наоборот, взорвется, сюда никто не приедет. Пошли.