Эва не понимала. Ведь совсем недавно будущее читалось чистым и светлым. И вдруг такое. Что произошло?
— Под тебя копают двое. — Она показала на Валетов.
— Кто они?
Эва вгляделась в белое пятно на месте лица Валета мечей, и примерно через минуту на нее пристально глянули покрасневшие голубые глаза. Одновременно она ощутила запах оружейного пороха. Затем Эва подняла карту, поднесла к носу, глубоко вдохнула. Во рту образовался противный вкус, который она проанализировала: алкоголь, земля, кровь, химикалии, сигареты.
— Этот человек — хладнокровный убийца. — Она ткнула пальцем в Валета мечей. — Но он не гангстер. Он убивал по другим причинам. Из принципа. И по этому поводу переживает. Пьет и курит, иногда даже травку.
В другом человеке Эва сумела различить лишь темно-карие глаза и пугающе внушительную комплекцию. Принюхавшись, она почувствовала вкус его сущности. Медовая сладость, указывающая на ровный, добродушный характер и честность. Неизвестный представлял тип мужчины, который всегда поможет другу и никогда не изменит жене. В тот момент, когда Эва уже была готова сделать вывод, что человек не представляет для них реальной угрозы, нектарную сладость во рту сменил острый уксус. Настолько противный, что пришлось сплюнуть.
Она вытерла рот носовым платком и показала на Валета жезлов:
— Человек честолюбивый, энергичный и очень скрытный. Он инициатор.
— А кто они? — нетерпеливо спросил Соломон.
Эва задумалась и увидела Кармина. Он лежал на асфальте, схватившись за живот после сильного удара. И тогда она вспомнила вкус Валета мечей.
— Полицейские. — Она окинула взглядом расклад. — Но действуют по своей инициативе.
— Местные?
— Да.
— Тогда с ними проблем не возникнет, — усмехнулся Соломон.
И тут же справа от него возник дух Букмана. Он держал в руках поблескивающий гобелен с изображением старого флага Гаити — синяя и красная полосы со шлемом посередине — и кивал на свисающую с края нитку. Глаза закрыты. Затем он их открыл, посмотрел на нить, удивленно, точно увидев ее впервые, и потянул. Гобелен распался на части. Они посыпались на стол, образовав лоскутки материи, которые быстро превратилась в пыль. Эту пыль Букман сдул.
Эва поняла, что это значит. Существует нечто, чего копы пока не видят. Деталь. Но как только они ее найдут, это будет означать конец.
Она мысленно спросила духа, что это за деталь, но Букман не ответил. Значит, либо сам не знает, либо ей не положено знать.
И вот тогда Эва впервые ощутила настоящий страх. Она посмотрела на Соломона:
— Выясни, кто эти двое. И убей.
21
В час дня на Кокна-Гроув было оживленно. Этот элитный район часто называют Майами-Виллидж. Приятно проводить время в тени пальм. Кругом симпатичные бутики и рестораны. Люди здесь, как правило, расслабленно-спокойны, беспечны и, разумеется, богаты. Сидят за столиками, негромко переговариваются. Сюда приходят те, у кого есть деньги, или кто хочет посмотреть на тех, у кого есть деньги.
Кармин относился к последним. Да, подобную жизнь он желал бы вести, это место, где он хотел бы обитать. У Кармина имелись деньги, но не такие. Оставалось только мечтать.
Он выжал ломтик лимона в перье и оглядел богатых дам, расположившихся под изящными зонтиками за круглыми столиками из ценных пород дерева. Сегодня они обедали в этом ресторане здорового питания на Гранд-авеню, который назывался «Все свежее и натуральное у Дюбуа». Еду подавали на тарелках, сделанных индейцами Южной Америки, и она стоила кучу денег, особенно фирменные блюда — жареные орехи, специальный зерновой хлеб, соевый соус, пудинг из сушеных груш, что-то из сои и многое другое в том же духе.
Кармин терпеть не мог эту дрянь, но очень любил сидеть тут в роскоши, разодетый в пух и прах, изучать через темно-синие стекла очков фирмы «Бош энд Ломб» в золотой оправе этих выставленных напоказ надменных стерв в дорогих платьях и скромных украшениях, с несколькими бумажными сумками у ног от фирменных магазинов. Почти рядом с каждой смирно примостился ухоженный пудель. Эти чертовы псины выглядели так, словно их шерсть приводили в порядок те же парикмахерши, что и хозяек. Женщины изводили себя диетой, злоупотребляли пластической хирургией и потому выглядели примерно одинаково. Костлявые, похожие на манекенов из магазинных витрин, которых оживил Франкенштейн, когда у него истощился запас мертвецов.