— Когда это решили? — спросил Макс. Его трясло от возмущения.
Джо угрюмо молчал.
— Все объяснит Элдон. — Пауэрс посмотрел на Джо: — Вы в порядке, Листон?
— А как вы думаете? — поморщился тот.
Пауэрс задержал на нем твердый взгляд и посмотрел на Макса:
— Идите оба, помогите сдерживать зрителей.
— В свое время Октавио Боливар Гроссфельд был первый на курсе в Университете Майами, — обратился к Максу Элдон. — Его родители, фермеры, влачили нищенское существование. Ребенком он тянулся к учебе. Пробился благодаря мозгам и личным качествам.
Они беседовали на крыше. Шел третий час дня. Небо обложили черные грозовые тучи, солнечный свет едва пробивался в узкие щели между ними. Ветра не было. Стояла жара, тяжелая и влажная. Внизу на Флэглер-сквер произошло дорожное происшествие, движение застопорилось.
Макс только что передал Элдону рапорт. Написал что положено. Они с Джо вошли первыми, следом Бреннан и Валентин. Гроссфельд выскочил и произвел по ним выстрел. Валентин дважды выстрелил в ответ, поразив Гроссфельда в грудь. В целях самозащиты. Он принял правильное решение, спас им жизнь. Валентин достоин поощрения.
Ему пришлось напечатать рапорт также и от имени Джо, поскольку тот сам не мог, слишком был расстроен. Складно не получалось, переделывал несколько раз.
— Вот почему его следовало убрать, — продолжил Элдон. — Для нас, копов, нет ничего хуже, чем умный, образованный преступник. Когда такой принимается за дело, жди неприятностей. Мне с подобными типами приходилось встречаться прежде. Так что все правильно. Мы пришьем ему то, что хотели пришить, и сделаем так, чтобы в это поверили. А с мертвых взятки гладки. Ты уж извини, что я тебя не предупредил. Не успел.
Макс не знал, что его больше злило — то, чему он недавно стал свидетелем, или Элдон, который считал это в порядке вещей.
— Как Листон?
— А ты как думаешь, Элдон? — Макс пожал плечами. — Он же никогда вживую с таким дерьмом не сталкивался. Пребывает в растерянности.
— Правда? — Элдон нахмурился.
— Да. Его компас, показывающий, где добро, а где зло, сломался.
— А он не может…
— Нет. — Макс отрицательно покачал головой. — Джо надежный, на сто процентов. Против тебя не пойдет. В общем, желание жить у него не пропало.
Элдон усмехнулся:
— Но ведь ты тоже расстроен, да?
— Можно сказать и так, — проговорил Макс и сильно затянулся сигаретой. — А чему тут радоваться?
— Макс, мы все сделали правильно. Это был плохой человек. Подонок. Привозил молоденьких колумбийских девушек, начиненных контейнерами с кокаином. И здесь потрошил, как рыб. Это что, чепуха? Невинная забава? Вспомни, ты же сам выбрал его из книги.
— Но это же убийство!
— Неужели? — Элдон подошел ближе и посмотрел Максу в лицо. — Очень странно слышать подобное именно от тебя. Ты что, Макс, слегка контужен? У тебя амнезия? В полицейском управлении числятся три нераскрытых убийства — три насильника-педофила найдены каждый с двумя дырками в голове.
— Это иное.
— Почему же?
— Их не стали арестовывать и судить, поскольку вы с Гномом так решили. Что-то у вас не сходилось.
— Но ты их все же пришил.
— Они получили то, что положено. Возмездие. Подонки охотились на беззащитных детей. Я отомстил за детей и их родителей.
— При чем тут родители, Макс? Они видели, что правосудие свершилось. Преступники были осуждены.
— Не те преступники!
— С теми ты расправился сам, Макс. И правильно сделал. А подонки, которых мы упрятали за решетку, тоже являлись преступниками. Промышляли по детям. В чем проблема? Получилось как на распродаже: два по цене одного. И вот ты заговорил о возмездии. Так мы и вершим возмездие в чистом виде. Эти гады все до одного заслуживали смерти. Октавио Боливар Гроссфельд резал девушек на куски. Молоденьких девушек, Макс, и их родственников тоже. Он был извергом. И это прекрасно, что такая мразь больше не ходит по земле.
— Но его нужно было арестовать и судить по закону. — Макс горячился, но слабо, чувствуя, что возмущение куда-то испарилось. Элдон прав. У него нет морального права протестовать. И вообще во всем, что было сказано, содержалась своя извращенная правда.
— Послушай, Макс. — Элдон заботливо положил руку ему на плечо. — Ты расстроен, потому что я не ввел тебя в курс дела. Но все решалось в последнюю минуту. Вам с Листоном тоже зачтется, не беспокойся. И вы по-прежнему станете вести это дело.