Филлис зааплодировала:
— Очень хорошо! Да вы прирожденный гадальщик!
Макс улыбнулся, невольно подумав о Сандре, с которой за две прошедшие недели уже дважды обедал в кафе на площади Флэглер, рядом с ее офисом. Встречи были короткими, и ему казалось, что в день знакомства Сандра вела себя с ним приветливее. Однако она звонила Максу, и они договаривались, где и когда. Он летел в кафе как на крыльях, как влюбленный юноша, а уходил в сомнениях, полагая, что Сандра не испытывает к нему ничего, кроме любопытства. В такое странное положение Макс попал впервые.
— Я вижу, вы поняли, что карты рассказывают историю, — проговорила Филлис. — Большинство начинающих гадать берут карты по одной. А вы сразу сообразили, что их следует рассматривать как единое целое. У вас есть девушка?
— Нет, — насторожившись, ответил он. — А что, у вас имеется кто-нибудь на примете?
— Так вы все же хотите, чтобы я вам погадала? — спросила Филлис, убирая карты в колоду.
— Нет, нет! — Макс взмахнул рукой. — Скажите, а какие типы карт таро существуют?
— Разнообразные. Вот это, — она показала на карты, — колода «Ридер-Уэйт», наверное, одна из самых популярных в мире по причине простоты. Но, помимо нее, существуют еще сотни. Есть колоды с американскими индейцами, птицами, кошками, собаками, вампирами, суперменами из комиксов, кинозвездами старого кино, бейсболистами. В общем, картинки там можно встретить любые. Бо́льшая часть колод создана по системе «Ридер-Уэйт», но есть иные. Вы знаете, кто такой Алистер Кроули?
— Да. Известный сатанист и маг.
— Ну, насчет сатаниста можно поспорить, но я упомянула его в связи с тем, что он создал колоду «Тот». Это имя древнеегипетского бога мудрости и знаний. Там действительно очень много египетской символики. Кроме этого, есть колоды «Золотая Заря», «Дерево Жизни» и «Космос». И каждая требует своего толкования.
Макс достал три черно-белых фотографии, где были изображены сложенные вместе обрывки карты, которые извлекли из желудка Преваля Лакура.
— А эти вы видели?
Филлис посмотрела и быстро отвела глаза.
— Боже! Это карта из колоды де Вильнёва! Но почему в таком виде?
— Обрывки обнаружили в желудке убитого.
— Он их съел?
— Да. Но похоже, его накормили насильно. Впрочем, пока ничего определенного не известно.
— Редкая колода. Особенная. И очень дорогая.
— Сколько она стоит?
— Несколько лет назад я слышала, что примерно пять тысяч долларов. Но их сложно достать. Колоды печатают в Швейцарии раз в год. По заказу и с предоплатой.
— А что в них особенного, кроме цены? И почему отсутствуют лица?
— Уникальность карт и заключается в отсутствии лиц. Пользоваться ими могут лишь посвященные.
— Что это значит?
— Люди с… особым даром.
— А вы можете ими пользоваться?
— Нет! — резко ответила Филлис. — Я к ним даже не прикоснусь.
— Почему?
— Вам знакомо имя Кэтлин Рево?
— Нет.
— Она была известной гадалкой, почти знаменитостью. Ее несколько раз показывали по телевизору. Кэтлин Рево предсказала импичмент Никсону, поражение во Вьетнаме, покушение на президента Форда. Мы были хорошо знакомы. Так вот, она купила колоду карт де Вильнёва на аукционе в Нью-Йорке, попыталась гадать, но на месте лиц в картинках постоянно возникали пугающие образы.
— Пугающие?
— Да. Кэтлин рассказывала, что видела монстров, огромных чудовищ с кроваво-красными глазами и белыми клыками. Я посоветовала ей немедленно сжечь карты. Но эта женщина была очень своенравна и упряма. Она продолжала пользоваться ими.
Филлис замолчала, по ее щекам покатились слезинки. Она сняла очки, промокнула глаза платком.
— С ней что-нибудь случилось? — спросил Макс.
— Она покончила собой. Бросилась с башни Всемирного торгового центра. Возможно, вы слышали.
— Это случилось в семьдесят восьмом году?
Филлис кивнула.
Картинное самоубийство душевнобольной женщины промелькнуло в уголовной хронике, но ничего конкретного о смерти Кэтлин Рево Максу известно не было. До сего момента он даже не знал ее имени.
— Мы встречались за несколько дней до трагедии, — произнесла Филлис. — Кэтлин призналась, что карты разговаривают с ней и заставляют… покончить с собой.
— Она слышала голоса?
— Да. Как это бывает у психически больных.
— Какие голоса?
— Вообще-то только один. Мужской. Она сказала, что он говорил с французским акцентом. И с каждым днем голос звучал все громче, а затем, я полагаю, она могла слышать только его.