Скрипя зубами, я продолжил вливать лошадиные дозы Силы в оба Знака, и через пяток-другой секунд мои усилия были вознаграждены ветвистой молнией, ударившей в грудь.
Семь родий. Спасибо, как говорится, за бонус.
Я с облегчением отменил Знаки, и мертвец в свободном режиме повалился на землю, прогорая до ценных и не очень костей.
— Ваня, Ванечка! — заливалась слезами Аксинья.
— Ванечка теперь в лучшем мире, — сказал я. А мысленно добавил: «Хрен там плавал».
Потому что пришла мне в голову гениальная идея. Мысль. Догадка. Озарение. Пришло всё это в тот самый момент, когда рыдающая Аксинья подняла стальной череп Ванечки и прижала его к груди. Судя по выражению лица, собиралась всерьёз забрать его домой в качестве сувенира.
— Так, дед, ты, я смотрю, решил половинкой луковки отделаться? — вломился я в камеру пленённого старикана. — Да любой ангел тебе такой хернёй по башке стукнет и отвернётся навсегда!
— Вы это о чём⁈ — задрожал старик, который только-только пообвыкся на киче и стал выглядеть поспокойнее. — Не успели Аксинью спасти?
— Я-то успел! А вот ты, по ходу, не успеваешь.
— Что вы такое говорите?
— Говорю, что Аксинья — девка и правда на загляденье, ко всему — не дура, духом сильна.
— Так и я же вам про то же самое…
— Она череп этого уродца домой унесла!
— Ох, Господи, прости душу грешную! — перекрестился старик.
— Вот и я говорю — ненормально это. Сам-то я, конечно, тоже несколько костей прихватил, когда она отвернулась, но это другое. Просто бизнес, никакого фетишизма. Так, отвлёкся, о чём это я… А, да! Ванюшка, жених, у тебя приворот заказывал?
Старик обхватил голову руками, всхлипнул и пискнул: «Да!»
— От же ж вы красавцы! — восхитился я. — Это ж какая схема! Значит, сначала приходит дурачок, заказывает приворот. Ты всё делаешь, и красотка в дурачка влюблена по уши. Потом приходит другой дурачок, заказывает выпилить счастливчика. И того совершенно случайно отоваривают топором по голове на лесозаготовке. Затем вы его воскрешаете, и он утаскивает на тот свет невесту, у которой после приворота нет даже половинки шанса отказаться. Ну а тот, что убийство заказывал, лет через десять один хрен чёрту достанется. Один приворот — и три человека чёрту в пасть! Так⁈
Старик выл, испытывая вулканическое раскаяние.
— Нахрена⁈ — заорал я и, толкнув старика в лоб, заставил поднять взгляд и посмотреть мне в лицо. — Зачем Троекурову это нужно? Зачем он людей в потусторонний мир тащит⁈
— Я не знаю!
— Врёшь, скотина! Чем вы занимаетесь? Чертей кормите, что ли? Я однажды приду туда и чертям такой холокост устрою, что они богу молиться начнут, чтобы тот меня забрал!
— Я ничего не знаю! — ревел старик. — Я просто делал, что Троекуров приказывал!
— Нет, ты не «просто делал, что Троекуров приказывал». Ты людей убивал. Пачками. Хватит врать себе, пойми и прими, что ты — мразь. Я тебе шанс дал хоть немного отмыться от того дерьма, в котором ты по уши, а ты этот шанс мне в лицо швырнул.
— Не швырял! Я — нет! Я не думал…
— Так начинай думать! Как этот самый приворот снять⁈
— Отворот нужен!
— Ты издеваешься, что ли⁈
— Правду! Ей-богу, правду говорю! Есть такой обряд специальный — отворот, чтобы любовную зависимость снять!
— И провести ты его можешь?
— Могу, только травки нужны!
— Травки ему нужны, — буркнул я, остывая. — Ладно. Говори, что нужно — найдём.
— Только вот Троекуров…
— Да защитим, не ссы.
Век живи — век учись. До сей поры я и не догадывался, что в Смоленске есть лавка травницы. Как она наверняка есть и в Петербурге и даже в Поречье. И травницы не имеют никакого отношения к колдунам и ведьмам. Это хорошо, что дед меня сразу предупредил, а то разговор мог бы не задаться.
В лавке, завешанной самыми разнообразными «вениками», дух стоял такой, что хоть топор вешай, у меня аж в глазах потемнело с непривычки.
— Здравствуйте, господин охотник! Что вас привело в наши края?
Проморгавшись, я увидел за прилавком вместо сгорбленной бабки, которую почему-то представлял при слове «травница», симпатичную девчонку лет семнадцати-восемнадцати, которая, улыбаясь, смотрела на меня.
— Привет, — подошёл я к прилавку. — Ты, что ли, травница?
— Я, — сверкнула глазами девчонка. — Раньше бабушка была, но её в прошлом году схоронили. Мама моя у неё не училась, зато я — с детства помогала. Вот и взялась.