— Прошу прощения, — сказал я, превозмогая гармошку. — Не видали, тут недавно старик резвый не пробегал?
Гармошка умолкла, а девушка сказала:
— Был такой. В лес убёг, вон туда, — показала пальцем.
— Ещё про пожар вопил, как резаный, — добавил парень. — А мы посмотрели — как будто и не горит нигде. Шальной, что ли?
— Ну, есть мальца. Спасибо. Простите, что побеспокоил.
— Да ладно.
Я пошёл в указанном направлении. Прошёл десять шагов, и вновь раздалась музыка. Больше того, парень ещё и запел. Но вдруг всё как-то резко оборвалось. Как будто кто-то, кто был не такой тормоз, перевёл, наконец, стрелки на поцелуи.
Ну и слава тебе, господи. А то шумят тут, после десяти вечера. Нехорошо. Пусть делом займутся. Дело-то правильное, надо демографию улучшать. А то тварей вокруг России-матушки — видимо-невидимо, их бить надо. И охотники нужны, и труженики тыла.
Войдя в лес, я приуныл. Виссей был житель городской, с лесом не знакомый. Следовательно, если его не будет где-то вот прям здесь — значит, унёсся в чащу. А там уж, к гадалке не ходи, заблудился. Может, его уже волкодлаки доедают. Или крысы — он не охотник, с него и одной хватит.
— Дед! — позвал я. — Как там тебя… Виссей! Это я, твой любимый охотник Владимир. Выходи, подлый трус! Давай отворот делать! Ты обещал!
Тишина. Ну и что, спрашивается, в такой ситуации делать? Пожалуй, есть только один хороший спо…
— Мяу.
— Бро, ну ты вообще. Я мысль додумать не успел, а ты уже тут как тут! И откуда только такой взялся?
Кота я в темноте почти не видел. Зажёг Светляка — стало веселее. Сверкнули яркой зеленью кошачьи глаза.
— Мяу, — повторил кот и, махнув хвостом, потрусил среди деревьев.
Я двинулся за ним, периодически выкрикивая Виссея то по имени, то просто — «дедом». И через десять минут получил слабый отклик. Через пять минут отклик стал громче. А ещё через пять он раздался у меня над головой. Да и кот остановился.
Я поднял голову. С ветки, расположенной метрах в трёх над землёй, на меня посмотрели грустные глаза Виссея.
Я уставился на гладкий, без нижних ветвей, ствол дерева.
— Ты как туда залез, болезный?
— Я… не ведаю. Очень испугался.
— Ну, это ты умеешь, не отнять. Слезай.
— Не могу! Отродясь по деревьям не лазал, не имею такой выучки.
— Ну и хренли мне с тобой делать?
— Н-не знаю… Может быть, есть какое-то колдовство?
— Да есть, как не быть. От ствола отодвинься.
Виссей, поскуливая, отодвинулся, и ветка хрустнула. Он замер. Пискнул:
— Колдуйте же скорее!
— Ща. Сгруппируйся.
Я кастанул Меч, и ветку срезало под корень. Виссей с воплем обрушился мне под ноги. Застонал:
— Рёбра! Рёбра переломал!
— Решаемо, — невозмутимо отозвался я и кастанул Костоправа.
Чуть не перепутал с Костомолкой. Забавно бы вышло…
Дед потряс головой и сел. Ощупал рёбра. Изумлённо перекрестился.
— Всё? — спросил я. — Готов к конструктивному диалогу?
Дед всем своим видом выразил готовность не только к диалогу, но и вообще к чему угодно. Например, последовать за мной на край света, если понадобится.
— Вопрос первый — как Троекуров тебя вычислил?
Оставалось у меня всё-таки подозрение, что со своими подрядчиками у Троекурова налажено что-то вроде ментальной связи. И всё произошедшее — какая-то хитрая подстава. Но нет, перемудрил. Изумление в глазах Виссея было абсолютно искренним.
— Не знаю! Христом богом клянусь, не знаю!
— Ладно. Допустим, верю. Вопрос второй: как ты ухитрился слинять? В тебя же плюнь — рассыплешься. А ты чесанул так, что хоть на Олимпийских играх выступать.
Дед отвёл глаза. Пробормотал что-то.
— Не слышу!
— Амулет…
— Какой ещё амулет?
— Лежал там, на полочке… Мастер Сергий сказал, силу даёт богатырскую. Для заказчика был приготовлен.
— Угу. Заказчик, насколько понимаю, не ты. Н-да. Ко всему прочему, ещё и воруешь. В твои-то годы…
— Да я только взглянуть хотел! После вернул бы на место.
— Ну да, ну да. Но всё равно, даже с Восстановлением сил. Кто ты, а кто Троекуров! Как он ухитрился тебя не раскатать? Хоть Костомолкой той же?
— Он бил! Вслед мне лупил, всё время, покуда к лесу бежал. Да только дорога-то — мимо поля, а в поле рожь выше моего роста, я сразу туда кинулся. Вот и не увидел он меня, не зацепил. С обеих сторон колосья наземь ложились, а по мне так и не попал. А в лесу уже вовсе не нашёл. — Виссей призадумался. Огляделся и решил: — Я бы, пожалуй, и сам себя не нашёл.
— Это запросто, — согласился я. — Так и висел бы на дубу, как произведение абстрактного искусства. К ночи, глядишь, крысы нарисовались бы, обглодали до костей. В произведении появились бы аллегоричность и глубина.