— Да понял я, понял…
— Ну и хорошо. Марусь, настоечки подашь?
Полирнули обед настойкой. Егор начал клевать носом, но держался.
— Дальше-то что делать думаешь? — спросила меня Земляна.
— Троекурова надо кончать.
— То понятно. А как?
— Непросто. Троекуров есть не просто человек, но — явление. Фактор, влияющий на зримый нами мир, а что ещё грустнее — на незримый.
— Чего такое говоришь?
— Говорю, щупальца этой твари сперва поотрубать надо, посмотреть, как дёргаться будет. А уж потом — самого прикончить. А если ещё проще, то мне в Полоцк нужно. Кто со мной? Сразу предупреждаю: кто со мной — тот герой, ну а кто без меня — не взыщите…
Разумеется, со мной были все. Егор чувствовал себя обязанным за спасение и вообще ощущал чувство вины за свой безрассудный поступок. Ну а Земляна в принципе была за любой кипиш против тварей.
— Есть у кого там или поблизости Знак? — спросил я.
Оба покачали головами.
— Может, знаете кого?
— Гравия разве, — вздохнул Егор. — Тот немало путешествовал, везде якоря есть…
— Гравий не в ту сторону путешествовал, — возразила Земляна. — Вряд ли его в Полоцк заносило.
— Ну, значит, действовать будем совсем просто. Я еду на Твари. Как добираюсь — изображаю Знак, возвращаюсь за вами. А вы всё это время сидите здесь, на жопах ровно! Замётано?
Егор кивнул, а Земляна не могла не поумничать:
— А ежели, к примеру, Прохор прибежит и скажет, что беда?
— Значит, записку мне оставите. С подробным объяснением, где вас искать.
Я встал и покачнулся. Н-да, денёк-то интенсивный выдался. Надо отдохнуть.
— Завтра выдвинусь, — решил я. — Утро мудренее всего, чего угодно. Домашние дела порешаю и сразу поеду.
Единственное, что я ещё сделал перед сном — это нашёл Тихоныча, который стоял на улице, с недоумением созерцая груду железа на подводах.
— Это, Владимир Всеволодович, что же?..
— Это будущее, Тихоныч. Посылай за Ефимом, скажи, что пора исполнить предначертанное.
— Чего такое говорите?
— Работы, говорю, пусть заканчивает. Паровая машина приехала.
А потом отправился спать.
Утро началось с прибытия злого грязного невыспавшегося Захара.
— Уж как мне обрадовались, — ворчал он, сидя за столом и уплетая завтрак. — Охотник, все дела! Всю ночь, всю ночь!
— С Марфой на сеновале? — предположил я.
— Да если бы! По лесам шарахался. Катерину Матвеевну искали. Марфу даже не видал толком. Господа Головины шум поднимать не хотят, только своих людей посвящают. Вот и рыщет вся дворня, пропажу ищет.
— Какой ужас, — сказала Катерина Матвеевна, сидящая тут же за столом.
— Да натуральный! Таким дураком себя чувствовал — всю ночь по лесу носиться и орать: «Катерина Матвеевна! Катерина Матвеевна!» И ведь не отмажешься, заподозрят… Я аж голос посадил. — Захар покашлял. — Родителям-то вашим не сообщали пока. Марфа говорит, барин собирался написать, да барыня отговорила. Обожди, говорит, может, объявится ещё голубушка наша.
— Объявлюсь! — Катерина Матвеевна вскочила. — Всенепременно объявлюсь! Хотя, право, мне так хорошо у вас в гостях, Владимир Всеволодович. У вас такая чудесная прислуга, и столько интересного происходит! А лошадка? Это же прелесть, что такое! Я бы очень хотела задержаться тут подольше. — Ляпнула, и тут же покраснела. — То есть, не поймите меня превратно… Я ни в коем случае не навязываюсь…
— Да это вы не переживайте, — успокоил Захар. — Владимир жениться не собирается. Уж чего-чего, а баб у него…
Получил от меня под столом пинок ногой и заткнулся.
— Искренне рад, что вам у меня понравилось, любезная Катерина Матвеевна, — сказал я. — Двери моего дома всегда для вас открыты. Скоро у нас тут ещё водопровод появится. Можно будет ванну принимать.
— О, как интересно! Я бы с удовольствием!
— А я бы посмотрел с удовольствием, — снова влез Захар.
Земляна фыркнула. Егор откровенно заржал. Захар, сообразив, что и кому ляпнул, вспыхнул до корней волос.
— А Марфа на тебя бы посмотрела, — хмыкнул я. — Что-то мне кажется, смотреть потом долго бы не смог. Заплывшие глаза нарушают видимость.
А Катерина Матвеевна, этот ангел во плоти, даже не поняла, о чём речь. Вежливо сказала:
— Я тоже уверена, что это будет очень красивая и интересная конструкция! Но сейчас, полагаю, мне стоит вернуться к дядюшке с тётушкой. Покуда они и впрямь не взбаламутили моих родителей.