— А внутри стены — люди, — вздохнул Обломов. — Почти пять тысяч душ! Это тебе не шутки.
Да уж. Пара подъездов в человейнике где-нибудь на подступах к Москве. До фига народу, какие уж тут шутки.
Обломов задумчиво смотрел на карту. Я подошёл к нему. Поинтересовался из вежливости:
— А это что такое красивое?
Ткнул пальцем в самую восточную часть города. В этом месте к крепостной стене прилепилось украшение в виде пятиконечной звезды.
— Это? Кронверк.
— Чего-чего?
— Неужто не слыхал? — Обломов посмотрел на меня с укоризной. — Кронверк — это такое крепостное укрепление, чтобы фронты усилить, когда атака идёт. Старинное, его ещё до великого императора возводили. Сейчас надобности-то особой нет, разрушается потихоньку…
— Подожди. Крепостное укрепление? — Я присмотрелся внимательнее. — Хочешь сказать, что все эти стены целы, и звезду замкнуть можно?
— Можно, — пробормотал Обломов. — Ежели ворота закрыть… — И просиял. — Владимир!
— Илья Ильич! — Мы пожали руки. — Одна фигня — надо же как-то объяснить такой странный выбор новобрачных. Чего бы им, спрашивается, просто в церкви не обвенчаться? Для чего тащиться к крепостной стене? Как бы Троекуров чего не заподозрил…
— Вот уж тут как раз ничего странного, — успокоил Обломов. — В Кронверке часовня есть. Небольшая, старая, но действующая. Всё лучше, чем в чистом поле венчаться, верно? Ничего Троекуров не заподозрит. Как раз таки даже достоверности добавит. Я-то тебе смогу помочь чем-нибудь?
Я покачал головой:
— Вряд ли. От твоих вояк против Троекурова толку мало будет. Тут охотники нужны, те, кому сила подвластна. Единственное, что ты можешь сделать — на время операции окрестное население по домам разогнать. А лучше вообще в подполье. Чтоб под горячую руку не влетел никто.
— Это можно. Могу вообще в подземный ход всех отправить. Чтобы, значит, организованно, и не отбился никто. А то знаю я эту братию…
— Подожди, — оборвал я. — Там где-то рядом подземный ход есть?
— Есть. Да не один.
— А что же ты молчишь⁈
От Обломова я отправился в Поречье. Накануне посетил Дубовицкого и поведал сенсационную новость — Троекуров младший собрался жениться. Без папенькиного благословления. На какой-то никому не известной девице. Вообразите только, какой гранд скандаль намечается! Только вы же понимаете, это большой секрет.
Дубовицкий заверил меня, что, конечно же, понимает. Будет держать рот на замке, и всё такое. Проверить состоятельность своей теории я решил в трактире у Фёдора.
Материализовался в комнате, которую Фёдор обещал всегда держать свободной — для меня. И с интересом уставился на милейшее создание, спящее в моей постели. Моё появление в комнате сон не потревожило, перемещения Знаком никакими спецэффектами не сопровождались.
Создание сладко потянулось — обтянув при этом тонкой, почти прозрачной ночной рубашкой великолепную грудь. И перевернулось на другой бок.
Я запоздало перевёл взгляд на лицо. И чуть не выругался вслух. Сам же предложил Юлии пожить пока в моей комнате, блин! Надо будет спросить у Фёдора ещё одну свободную. А то мало ли, вдруг я сюда в следующий раз не один приду.
Из комнаты вышел тихо и так же тихо закрыл за собой дверь. Трактир уже наполнялся людьми. Здешние завсегдатаи поднимались рано.
Я подошёл к стойке.
— Здорово, Федь. Как дела, какие новости?
— Ух, Владимир! — Фёдор аж головой помотал от предвкушения. — Новости нынче — пальчики оближешь! Молодой Троекуров женится, представляешь? Николай Дмитриевич.
— Да ты чё?
— Ей-богу! Самовольно, без папенькиного благословления. Что за девица — никто не знает. Старший Троекуров, говорят, в ярости. Рвёт и мечет.
Ну, тут уж слухи погорячились. Старший Троекуров в Смоленске, Фёдор — в Поречье. Вполне возможно, что Троекуров рвёт и мечет, но слухи об этом рванье и метанье технически не могли ещё достичь Поречья. Впрочем, может, ноосфера или типа того…
— Офигеть. И что же это, свадьбы не будет?
— Не. Какая уж свадьба? Где молодому денег-то столько взять? Папаша его, говорят, в чёрном теле держит. Обвенчаются, да и всё.
— А где ж они венчаться будут?
— Говорят, в Смоленске. Там у крепостной стены часовня — вот, в ней. У нас тут люди гадают, где священника-то нашли, такого бесстрашного? Что Троекуровского гнева не убоялся. Пьющий, поди. А может, из села какого глухого.
— Блин, точно! — вспомнил я. — Ещё ж за отцом Василием смотаться надо. Чуть не забыл.
— Что?
— Не-не, Федь, ничего. Это я о своём.