Торлекссон дотянулся до подноса и ножом с рукояткой из слоновой кости отрезал ей большой кусок мяса.
– Вам надо хорошо кушать.
Изабел вздохнула. Датчанин прав – она не ела с того самого дня, когда произошло сражение. Хотя в спальню принцессе приносили завтрак и обед, все, что случилось с ней в последние дни, слишком взволновало ее, и она потеряла аппетит.
Проглотив первый кусок, Изабел задала Колю вопрос, который вертелся у нее на языке:
– Когда мы едем? Завтра утром?
Мгновение Торлекссон молчал, затем медленно произнес:
– Я передумал, вы остаетесь здесь. Векелль будет следить за вашей безопасностью.
Изабел не успела ничего сказать, потому что в этот момент к возвышению подошла Бертильда с Годриком на руках.
Принцесса вскочила с места, и тут Коль сделал Бертильде знак, после чего она поставила малыша на помост. Лицо мальчика расплылось в улыбке.
– Мама! – крикнул он, но затем, к величайшему удивлению Изабел, не бросился к ней со всех ног, как бывало обычно, а подошел к Колю. – Имир, хочу на ручки!
– Привет, малыш! – Датчанин сдержанно улыбнулся, и Годрик тут же взобрался к нему на руки, а он принялся качать мальчика на своем огромном колене.
Изабел нахмурилась.
– Как он назвал вас?
– Имир. – Коль снова улыбнулся. – Это такой добрый северный великан с большущим ледяным посохом, который ходит по зимнему лесу. – Он загадочно подмигнул Годрику, и тот весело рассмеялся.
Изабел не верила своим глазам.
– Выходит, втайне от меня вы проводили время с моим сыном?
Коль вместо ответа пожал плечами, затем взял с подноса маленькую деревянную миску, в которой лежал ломоть хлеба, смазанный медом, и протянул Годрику.
– Ух ты! – Мальчик проворно пододвинул к себе миску.
Датчанин наклонился к Изабел так близко, что его дыхание щекотало ей ухо.
– Разве отец не должен заниматься со своим малышом?
У Изабел все оборвалось внутри.
Неужели Коль на самом деле признал своего ребенка? Значит ли это, что он признается и в совершенном им грехе? А что, если датчанин узнал от кого-то о своем мнимом отцовстве и теперь пытается воспользоваться этим?
– Послушайте, вы жестокий, бессердечный человек! Как вам не стыдно отнимать ребенка у матери? Ее забота – единственное, что есть у него в этой жизни.
Глаза Коля сверкнули.
– Единственное, что у него есть? А как же ваш муж? Неужели он отказался признать моего сына?
«Ваш муж»… «Мой сын»… Господи, что за бред! Лживые слова обжигали Колю губы и ранили сердце, в то время как ребенок – маленький теплый комочек – доверчиво прижался к нему. Темные кудряшки весело торчали из-под шерстяной шапочки, пухлые щечки в ямочках и улыбчивый румяный рот придавали лицу малыша выражение полного счастья.
Господи, до чего же Колю хотелось иметь собственного ребенка, как раз такого, как этот, если бы у него была возможность выбирать. Принцесса – недостойная женщина, окружила сына паутиной лжи. Почему Бог благословил именно Изабел этим ребенком, когда на свете живут такие, как он, – готовые отдать все ради столь божественного дара? И какой отец мог бы отказаться от такого прелестного ангелочка?
– Собачки! – засмеялся Годрик, глядя, как Хуги и Муни тыкаются носами в колени гостей, выпрашивая подачку.
– Это не я жесток и бессердечен, а вы, – неожиданно произнес Коль.
Изабел смущенно отвела глаза.
– Что за нелепые обвинения?
Хотя в зале было полным-полно народу, оба они словно не замечали никого вокруг.
Коль закрыл руками уши Годрика, чтобы ребенок не услышал его слов.
– Я не производил на свет этого ребенка. Скажите мне, принцесса, почему вы позаботились о том, чтобы все в это поверили?
Из глаз Изабел брызнули слезы, но она не отвернулась.
– Это единственно возможное объяснение.
– Нет. Я не отец Годрика. – Коль взял ее за руку. – Возможно, вы просто не помните, при каких обстоятельствах был зачат мальчик?
Изабел опустила глаза.
– В этом, должно быть, заключался Божий промысел. Я бы не пережила, если бы запомнила все, что со мной случилось тогда.
– Верьте мне: в тот день между нами не произошло ничего похожего на близость.
Взгляд Изабел потемнел.
– В таком случае скажите, как я могла забеременеть, когда, кроме вас, я больше ни с одним мужчиной не оставалась наедине.
Поставленный в тупик этим вопросом, Коль перевел взгляд на мальчика, потом опустил его…
– Собачка! – позвал Годрик. – Иди сюда, собачка!
Одним молниеносным движением датчанин выбил из рук мальчика миску, и она, с громким стуком отскочив от стола, упала на пол перед помостом.
Солдаты немедленно вскочили со своих мест, а Годрик громко зарыдал.
Изабел схватила Коля за руку.
– В чем дело? Что случилось?
Не отвечая, Коль крепко прижал ребенка к себе рукой и велел ему открыть рот, но мальчик еще крепче стиснул зубы. Тогда датчанин открыл его рот силой.