– Добро пожаловать на наше «Актуальное интервью в Нью-Джерси». Я, Тед Келендер, беседую у камина с разными людьми, о которых говорят. – Он повернулся к Виктории. – У нас в гостях Вики Харт, прокурор, у которой сложилась трудная ситуация с иском в суде против Джо Рина, предположительно гангстера. Рад вас видеть у нас, Вики.
– Спасибо. Рада присутствовать здесь, Тедди, – отозвалась она и увидела, как он слегка поморщился.
– Значит, суд не состоится. Вы много сделали для его подготовки, столько шума в прессе, и тем не менее дело закрыли до начала прений сторон. Почему?
– Потому что случилась настоящая трагедия. Моя свидетельница и охранявшие ее два героя-полицейских были жестоко убиты и брошены в шахту лифта. В этом причина, почему мы были вынуждены прекратить уголовное преследование по обвинению в попытке убийства. Наверное, не нужно быть большим ученым, чтобы сделать вывод, что смерть этих людей как раз накануне открытия прений сторон отнюдь не случайна.
– Вы обвиняете в этих убийствах Джозефа Рина? – сказал Тед.
Почуяв запах жареного, он подался чуть вперед.
– Конечно.
Тед Келендер посмотрел на Викторию, изображая недоверие.
– Вы хотите сказать, что располагаете уликами, указывающими на причастность Джо Рина к убийству этих людей?
– Я не сказала, что располагаю уликами. Я просто сказала, что он это сделал.
– Но, будучи государственным обвинителем штата Нью-Джерси, вы не можете высказывать утверждения, если не в состоянии подкрепить их фактами.
– А кого это волнует?
– Я полагаю, Гила Грина. Его, видимо, озаботит как юридический, так и этический аспект ваших высказываний.
– Вы имеете в виду того самого Гила Грина, который всячески поощрял меня развивать дело по обвинению Джо Рина в попытке убийства, вникал во все детали, который стал телевизионной звездой, выступая по этому поводу чуть ли не каждую неделю в течение пяти месяцев, который наварил на этом немалый политический капитал, и теперь, после убийства ключевой свидетельницы, немедленно затеял проверку моей деятельности? Вы говорите о нем? Так вот, я не думаю, что нам нужно сильно беспокоиться об этических принципах Гила Грина. Давайте лучше озаботимся тем, что случилось с Кэрол Сесник, Тони Королло и Бобби Маннингом. Эти трое были моими друзьями. Они настоящие герои. Они отдали свои жизни за правое дело. – Она повернулась в кресле и посмотрела в камеру. – Джо Рина, если ты смотришь эту передачу и слышишь меня, знай: я не успокоюсь, пока не отдам тебя под суд. Еще не знаю, как я смогу доказать, что это ты так жестоко расправился с моими друзьями, но я сделаю это. – В ее глазах горел гнев. – Я упеку тебя за решетку. Не буду спать спокойно, пока не придет этот день.
Камера повернулась к Теду Келендеру. В этот момент микрофончик за ухом сообщил, что пришло время рекламного блока.
– Сильно сказано, – произнес он в камеру. – А сейчас реклама. Мы вернемся через пару минут, оставайтесь с нами. – Камеру выключили. Он посмотрел на Викторию. – Я бы хотел сделать с вами второй эпизод. Продолжить тему. Как вы?
– Я думаю, что сделала достаточно, чтобы осложнить свою жизнь, – проговорила она и открепила микрофон. Затем вышла из студии.
Оказавшись на улице, Виктория села в машину и поехала по набережной реки Делавэр в сторону аллеи Джона Фитча, направляясь на север. Не отдавая себе в этом отчета, Виктория ехала к родителям в Уоллингфорд, штат Коннектикут. Она знала, что эта передача положит конец ее карьере в Управлении окружного прокурора. Она вела машину, а по ее щекам текли слезы. Силы воли хватило, чтобы избежать нервного срыва, но слезы остановить она не могла.
Виктория Харт изо всех сил вцепилась в руль и мчалась к дому своей матери.
Глава 8
Телевизионная передача
Фотографии оказались даже ужаснее, чем можно было предположить. Они были сделаны перед операцией; он лежал без сознания, весь в крови, распухший, челюсть сломана, два передних зуба отсутствовали. Бино пришлось даже вынуть платок и промокнуть выступивший на лбу холодный пот.
– А что, Родж, он действительно тогда меня здорово отделал, – сказал он, закончив изучать сделанные в больнице снимки.
Бумаги Виктории Харт были просмотрены уже дважды, но с нулевым результатом. Вся эта махинация Амп Хейвуд – Седрик О'Нил – Мартин Кушбери дала очень мало. Разве что только удалось ознакомиться с этими жуткими фотографиями, от просмотра которых скручивало живот и возникал отвратительный беспричинный страх. Бино ознакомился с ее предполагаемой стратегией на суде, от которой тоже пользы было мало. Заявление, которым Виктория намеревалась открыть процесс, было написано, как ему показалось, изобретательно, с изрядной долей драматизма, только уж больно пафосно. «На автостоянке „Кантри-клуба“ в Гринборо произошло не просто избиение человека, – собиралась сказать в суде Виктория Харт. – При этом были дьявольским образом нарушены границы того, что присуще человеку. Совершено то, на что накладывается категорический императив». Весьма недурно. Она понятия не имела, кто такой Бино, и заранее приписывала ему порядочность и законопослушание. Он прочел вступительную речь прокурора дважды и не обнаружил ничего, кроме нескольких симпатичных метафор и трех грамматических ошибок. Никаких фактов о преступной деятельности Джозефа и Томми. Но, затевая против братьев Рина Большую аферу, Бино отчаянно нуждался в информации. Причем исчерпывающей. В этих бумагах, которые он заполучил у Виктории Харт, ее было очень мало. Надо же, замахнулся на главный приз в «Большом шлеме» и в первом же сете проиграл!
Плут Роджер перевернулся во сне на бок, негромко зарычал, гавкнул, а затем засучил лапами. Лежащий в ногах кровати терьер, видимо, переживал сейчас какое-то собачье приключение. Телевизор в комнате работал, но Бино не обращал на него особого внимания, пока вдруг на экране не мелькнуло лицо Виктории Харт. Он соскочил с кровати и устремился к телевизору, чтобы прибавить звук. Пес недовольно поднял голову. Бино успел захватить основную часть интервью, где Виктория Харт сначала наступила на яйца Гилу Грину, а затем повернулась в камеру и пообещала достать Джо Рина.
Бино переждал блок рекламы, затем передача новостей продолжилась. За столом ведущего сидели Тед Келендер в голубом блейзере и его напарница, рыжеволосая Шелли Септембер.
– Вот это интервью, Тед! – произнесла она, взмахнув крашеной гривой.
– Да, Шелли. Мы попросили прокомментировать это Гила Грина, и он, в частности, сказал, что позицию мисс Харт Управление окружного прокурора не поддерживает. Что подобное резкое заявление, возможно, связано с обидой, потому что ее недавно отстранили от должности. Официальное заявление будет сделано завтра.
– Очень странное завершение этой очень странной саги, – шутливо изумилась Шелли, а затем продолжила чтение новостей.
Бино убавил звук и посмотрел на Роджера.
– Какого хрена она это сделала… напала на такого монстра? Сама же себе накликает смерть, больше ничего.
Роджер не ответил. Тогда Бино встал и прошел в ванную комнату, чтобы ополоснуть лицо. Затем собрал свои парфюмерные причиндалы, перенес в спальню, полез под кровать и вытащил парусиновую сумку. Внутри лежала двенадцатилитровая банка для солений с герметичной крышкой. Сквозь стекло были видны свернутые в рулоны сотенные купюры. Несколько секунд он скептически обозревал живописный натюрморт из своих денег.
– Ты думаешь, Родж, нам этого хватит? Нет, дружок, то, на что я замахнулся, требует гораздо большего. – Пес зевнул. – Так что необходимо заставить Вики Харт рассказать нам, где прячут свои денежки Томми и Джо. И добраться до этой женщины нам нужно раньше, чем это сделают братья Рина.
Он продолжил собирать вещи. Теперь неплохо было бы послушать голос Гила Грина. Он сегодня появлялся на экране телевизора уже раза три или четыре. Бино прибавил звук и начал переключать каналы в поисках окружного прокурора, который не переставал комментировать факт прекращения важного уголовного дела. Наконец он был обнаружен на втором канале. Передавали интервью, записанное в управлении сразу же после того, как обвинение выбросило белый флаг.