– Осталось приобрести желтые защитные каски и дощечки-пюпитры с зажимами. Когда вы с такой дощечкой, у людей больше веры. – Он улыбнулся. – И не спрашивайте меня почему.
Потом, забравшись в постель, Виктория долго лежала, слушая пение сверчков. Вчера было платье из спандекса, какое носят шлюхи, и туфли на платформах. Завтра – дурацкий комбинезон и желтая защитная каска. Они возьмут в руки дощечки-пюпитры и будут дурачить ничего не подозревающего фермера, выдавая себя за служащих министерства сельского хозяйства. Подумаешь, большое дело! Ну и что? Она попыталась заснуть, но сердце не успокаивалось, продолжая накачивать адреналин. Как все это странно! Она не испытывала такого возбуждения даже накануне слушания в суде важного дела. Почему? «А потому, что это много интереснее, потому, что это против всех правил», – подумала она, устраивая голову на подушке. Виктории не хотелось признаваться себе в этом, но даже такой ответ был далеко не полным. Всю жизнь мама пыталась заставить ее расслабиться, но она продолжала следовать намеченным курсом, не позволяя себе ни на миллиметр отклониться в сторону. И вот теперь, мучаясь ужасной виной за гибель Кэрол, она отдала себя в руки этому симпатичному мошеннику. С обманом можно было бы как-то примириться, но самое главное состояло в том, что ей это нравилось. Где-то там, глубоко внутри, начали разгораться едва тлеющие угольки, которые казались давно потухшими. Она почти забыла это чувство, но такое случалось с ней прежде, когда она была маленькой. Однажды они были с мамой в супермаркете, и Виктория украла булочку из большой открытой корзины. Когда они шли на выход, ее маленькое сердце шестилетней девочки отчаянно колотилось. Ей удалось благополучно уйти с украденным, но потом мама застукала ее за поеданием булочки и потащила обратно в машину, чтобы ехать в магазин, вместе с недоеденной булочкой. Всю дорогу Виктория умоляла маму повернуть обратно, но та завела ее в магазин и вызвала управляющего. Потом потребовала от дочери возвратить то, что осталось от булочки, извиниться и оплатила покупку. Виктория все время плакала, до самого дома. Она была так унижена! После чего дала себе твердое обещание никогда больше ничего не красть и держала его почти тридцать лет. И вот теперь собиралась нарушить. Но, странное дело, никогда прежде она не ощущала в себе столько энергии.
На следующее утро они обустроили «лосиный выпас». Это оказалось до смешного легко. Зеленый «эскорт» с соответствующими надписями на дверцах остановился у въезда на ферму Кэл-Оукс у амбара. Стоявший неподалеку хозяин, грузный светловолосый мужчина, немного испуганно разглядывал двух служащих министерства сельского хозяйства в фирменных комбинезонах и защитных касках с дощечками-пюпитрами в руках, где были прикреплены листы, вырванные из телефонной книги. Бино уже знал, что перед ними Карл Харпер, поскольку об этом гласила надпись на почтовом ящике на въезде с дороги. Вылезая из машины, он бросил взгляд на свою дощечку.
– Джилл, я не ошибся, это владение Харпера? – Произнесено это было довольно громко, чтобы хозяин услышал.
– Мне кажется, да, Дэнни, – отозвалась Виктория, наблюдая за приближающимся Карлом Харпером. Ее сердце неистово колотилось.
– Чем могу помочь, ребята? – спросил он. Его тусклые глаза с подозрением перебегали с их лиц на дверцы машины и обратно – на надписи на карманах комбинезонов.
– Сейчас выясним, – ответил Бино, приветливо улыбаясь. – Я служащий министерства сельского хозяйства Дэнни Дункан, участвую вместе с помощницей в эксперименте, который проводит НАСА.
– Не понял.
– Так вот, НАСА и вооруженные силы США провели совместную разработку нового типа краски. – Он повернулся к Виктории. – Джилл, покажи, пожалуйста, мистеру Харперу.
Виктория взяла с заднего сиденья банку краски, которую они смешали утром в соотношении два к одному. Она была сейчас медно-рыжая, цвета ржавчины.
– Это так называемая «Краска – антиокись железа», – пояснил Бино, – которая предназначена для защиты металлических конструкций от коррозии на срок примерно пятьдесят лет. Условие тут только одно: вы не должны перекрашивать изделие в течение полувека, даже если вам вдруг захочется. Управление НАСА обратилось к нам, в министерство сельского хозяйства, с просьбой найти в округе фермеров, которые позволили бы покрасить их трубы и водяные цистерны с целью испытания краски.
Харпер вытер нос большим красным носовым платком, затем сунул платок обратно в задний карман.
– Вроде как яркая, – сказал он, глядя на краску и уже пытаясь представить ее на всех своих металлических конструкциях. – Так что это за штука, расскажите снова.
– Признаюсь, я не химик, – сказал Бино, – поэтому толком не знаю. Джилл, какой у нее состав? У тебя ведь есть спецификация?
Виктория нашла соответствующий листок на своей дощечке.
– Основные компоненты: фосфат алюминия с добавлением серы и нитрата цилиниума. – Мысленно она ругала себя, потому что чувствовала, что голос слегка подрагивает.
– Да-да, именно так, – сказал Бино улыбаясь. – Теперь я вспомнил, именно нитрат цилиниума оказывает столь пролонгированное защитное действие.
– Так в чем дело, объясните снова? – сказал Харпер, присматриваясь к ним.
– Сэр, я и говорю, мы все утро ездим по округе, высматривая ферму, где трубы и цистерны нуждаются в покраске. Если вы согласны, то все принадлежащие вам трубы и прочие металлоконструкции, находящиеся на открытом воздухе, будут выкрашены этой краской с целью ее проверки, прежде чем НАСА и вооруженные силы примут краску в эксплуатацию. Только вы не должны ничего перекрашивать в течение пятидесяти лет. Это не будет стоить вам ни единого цента. Мы бы только хотели, – добавил он, – пометить цистерны символом FCP&G, чтобы вашу ферму можно было идентифицировать с воздуха.
Это был логотип «Нефтяной и газовой компании округа Фентресс».
– FCP&G? Что это означает? – спросил Харпер.
– Название краски. По латыни – феррус оксидус цилиниум фосфатус. А буква G означает «правительственный». – Бино улыбнулся. – Инженеры НАСА также хотят убедиться, как будет воздействовать на окрашенную поверхность надпись, сделанная обычной краской. Решайте, согласны ли вы помочь государству. Можете себе представить, сколько высвободится средств из тех, что поступают в казну от налогоплательщиков, если все наши танки, джипы и прочее не нужно будет перекрашивать в течение полувека?
– И что, я не должен ничего платить? Вы покрасите все мои трубы и цистерны, и срок годности покраски пятьдесят лет? Даже не верится. – Харпер широко улыбнулся.
– Вроде как странно, верно? – Бино тоже улыбнулся. – Наконец-то наше правительство решило кое-что вам возвратить.
– Ну и ну, – сказал Карл Харпер, осознавая, что сегодня у него по-настоящему счастливый день. – И когда вы начинаете?
– Да прямо завтра, с утра, – сказал Бино. – Только нужно, чтобы вы подписали официальные бумаги. – Он извлек из папки документ, напечатанный в тот же день утром машинисткой мотеля. Особенно официальным он не выглядел, но Бино рассудил, что это не имеет значения. Фермер уже «тепленький» и присматриваться ни к чему не будет. Кроме того, ему действительно покрасят все трубы и цистерны, так что он станет единственным лохом во всей афере, который на самом деле что-то от этого поимеет.
Мистер Харпер не глядя подписал бумагу, затем пожал им обоим руки, все время широко улыбаясь. Они сели в машину.
– Может быть, перейдем на ты? – спросил Бино.
– Не возражаю, – ответила Виктория. Она тоже никак не могла перестать улыбаться.
– Теперь тебе следовало бы сделать под часами татуировку, – сказал Бино, и оба они громко рассмеялись…
Глава 14
«Универмаг»
Джон Бумажный Воротничок провел их по всем помещениям «универмага», который размещался на двух верхних этажах здания страховой компании «Пенн» на Маркет-стрит. Офисы раньше принадлежали Государственному страховому обществу на взаимных началах (ГСО), их занимали финансовые сотрудники среднего административного звена, вице-президенты, а также директор регионального отделения компании. Все это предназначалось для людей, которые не стоят за расходами и обладают вкусом. Кабинеты были отделаны светлыми кипарисовыми панелями, а полы застелены белыми бархатистыми ворсовыми коврами. Когда два месяца назад ГСО закрыло этот офис, то убрали все, что представляло ценность, кроме некоторых встроенных осветительных приборов и одного медного канделябра в главном конференц-зале. Два этажа теперь пустовали, но выглядели многообещающе. Бино, Виктория и Роджер следовали за Джоном по паркетному полу, коврам, дорожкам, осматривали роскошные кабинеты боссов, рабочие места секретарш и вспомогательные помещения. Бино уже проинформировал Джона о создании «лосиного выпаса» на ферме Кэл-Оукс и дал ему номера телефонов Стивена Бейтса, а также агента по недвижимости, который курировал пустующее помещение строительной компании, расположенной напротив фермы. Джон, в свою очередь, сообщил Бино условия аренды «универмага».