Артур Филипс
Король на краю света
Моим родителям, Энн и Феликсу, с любовью
Мы знаем, что наши враги лгут нам. Но какая разведывательная операция могла бы убедить вас в том, что их заявление — не ложь и не оперативная легенда? Что нет никакого советско-американского отставания в ракетной технике. Что Хусейн не скрывает оружие массового уничтожения. Если отсутствие доказательств не является доказательством отсутствия, то что, черт возьми, вообще может им быть?
Arthur Phillips.
THE KING AT THE EDGE OF THE WORLD.
This translation published by arrangement with Random House, an imprint and division of Penguin Random House LLC.
Перевод с английского: Наталия Осояну.
Copyright © 2020 by Arthur Phillips.
All rights reserved.
© Наталия Осояну, перевод, 2022.
© ООО «Издательство АСТ», 2022.
Часть первая
Махмуд Эззедин, 1591 г
В своей переписке с султаном [прося о помощи в борьбе с испанскими католиками] королева [Елизавета I] подчеркнула тот факт, что, будучи христианкой-протестанткой, она отвергла идолопоклонничество, которое практиковали папа и испанский король. Ее христианство, как она намекала, было ближе к исламу, чем католицизм… Католики говорили [в Константинополе], что «англичанам не хватает сущего пустяка, чтобы сделаться правоверными мусульманами: достаточно лишь шевельнуть пальцем — и станут они едины с турками по внешнему виду, по религиозным обрядам и во всех характерных особенностях».
1
В начале 1591 года по христианскому летоисчислению визири Мурада Великого{1} — третьего османского султана, носящего такое имя, Хранителя Двух Святынь{2}, Халифа Халифов — собрались во Дворце счастья{3}, что в Константинополе, в стране турок, и отправили посольство в далекое, бессолнечное, отсталое, промозглое, языческое королевство на самом краю цивилизованного мира. Султан назначил послом человека преданного, достойного доверия — пусть и не играющего важной роли при дворе, — и уполномочил его вести переговоры с обитателями этого клочка сырой земли.
Так или иначе, было необходимо послать кого-нибудь, чтобы обсудить торговлю, охранные свидетельства и возвращение на родину несчастных турецких моряков, захваченных пиратскими судами, которые прятались в гаванях этого варварского острова. Пираты процветали под покровительством взбалмошной султанши, ожесточившейся из-за нищеты, слабости, вселяющей страх изоляции и противоестественного статуса незамужней женщины у власти. Она также умоляла османского султана о поддержке в борьбе с врагами, поскольку увязла в кровавой и бесконечной сектантской войне с себе подобными в связи с каким-то непостижимым разногласием по поводу их фальшивой религии. Султан счел, что пришло время отправить компетентного человека на остров англичан, чтобы добиться от королевы уступок.
И вот посол и его свита собрались на край света. Посол — евнух, который родился христианином в Португалии и постиг истину Мухаммеда, в возрасте одиннадцати лет попав в плен — возглавлял небольшую компанию, всего четырнадцать человек: его главный советник, доктор медицины, слуги, писцы, охранники. Он вез для султанши, помимо множества других подарков, пару львов, ятаган, рог единорога и десяток английских пиратов, захваченных турецкими моряками.
Этот последний подарок обеспечил послу и его спутникам торжественную встречу с факелами в Лондоне, возле церкви Святого Лаврентия у Гилдхолла{4}, где толпа горожан таращилась на гостей, пока они извилистым путем направлялись к большому дому, где им предстояло жить пять месяцев до возвращения в Константинополь.
2
Доктор Махмуд Эззедин, отвечавший в первую очередь за здоровье посла и по остаточному принципу — всех прочих участников посольства, пытался избежать этого путешествия, но о его участии попросили особым образом.
Он обогатился и приобрел репутацию, заполучил расположение и почет, жену и ребенка, дом и безопасность исключительно благодаря тщательно накопленным медицинским знаниям. Он возвысился до того, чтобы стать одним из врачей, которым были доверены тела самого султана и его семьи, и жил в Константинополе, ни в чем не нуждаясь. Не было ровным счетом ничего приятного в том, чтобы на год расстаться с женой, не видеть, как растет сын, не пытаться зачать второго ребенка. Успеха в этом деле пока что не наблюдалось, но доктор наслаждался процессом. И, что не менее важно, не было ничего приятного в том, чтобы оказаться вдали от семьи властителя, чье здоровье он оберегал и лелеял даже больше, чем собственное.