— Привет, дружище — ответил Коленен. Появление малозначимого персонажа заинтересовало его. — А кто ещё в вашем отряде? В ответ он услышал имена десятка человек. Перед Колененом возник довольно сложный выбор: с одной стороны он давно враждовал с знаменитым сыщиком Ралдом, и от вражды этой Коленен получал огромное удовольствие. И поэтому вражду не хотелось прерывать внезапным исчезновением. С другой — возможность отправиться в большое путешествие с дюжиной редкостных отморозков: отказываться и от этой возможности ему тоже не хотелось…
Что двигало Колененом? Ненависть и злоба? Нет, ненависть, как и многие другие человеческие чувства были ему абсолютно чужды. Да и причин для ненависти у него не было. Амбиции? Но у Коленена не было амбиций. Любовь толкает людей на самые безумные поступки, но двигала им вовсе не чуждая ему любовь. Может милосердие? Милосердие и жалость, пусть и очень слабые, Коленену были присущи, но двигали им вовсе не они. Им двигал азарт. Ему необходимы были гениальные в своей простоте комбинации, сильнейший адреналин и безумное веселье. Если на его лице была лёгкая улыбка, то это значило что кого-то ждут приключения. А легкая улыбка на его лице была всегда.
Спустя два дня небольшой отряд пересёк границу между Враложем и страной великанов. В отряде было тринадцать человек. Выжил один.
Глава 2
Игра началась.
Ничто не ново под луною.
Что есть, то было, будет ввек.
И прежде кровь лилась рекою,
И прежде плакал человек
Карамзин
— Да ты точная копия Дертильда. По крайней мере внешне. Полагаю, будешь приятно удивлён, узнав что в каком то смысле ты не узурпатор, а самый что ни на есть, законный правитель Ваготала? — Спросил Дарн.
— Очень приятно. А если эта информация поможет мне вернуть трон (законный он или нет,) будет приятно вдвойне. — С сарказмом в голосе ответил Олланд. Олланд был очень красив, но красота его была слишком изящной и мрачной. Рост его был немного выше среднего. Длиною до плеч, очень густые, матово-чёрные волосы были прямыми — как у вампира. Идеально правильные черты его лица напоминали эльфийские: острый подбородок, тонкие, ярко-красные губы, прямой нос, высокий лоб, большие глаза, красивый загар, длинные черные ресницы, густые черные брови. Особого внимания заслуживали его глаза. Их зрачки были черными. Но не как обычные чёрные зрачки- нет: они казалось поглощали любой свет осмелившийся пасть на них. При этом они не были пустыми и бессмысленными, в которых всё просто исчезает. Напротив, они казалось, горели, прожигая насквозь тех, кто заглядывал в них. Люди не выдерживали его взгляда, многие от него теряли сознание.
Дарн внимательно изучал беглого короля, пытаясь понять — есть ли в нём та непонятная энергия, что возникала возле Дертильда и Нилетсалва, разрушая всё и убивая всех кто был рядом? Олланд не мог контролировать эти красные вспышки, настолько быстрые, что люди не успевали их увидеть. Они возникали сами, когда Олланд, на краю гибели, в ярости был готов уничтожить всё.
Собеседник Олланду явно не нравился. Здоровенный гном на целую голову был выше своих соплеменников, его густые борода и брови тоже были чёрного цвета, но в них уже появились многочисленные седые волосы. Голова гнома была абсолютно лысая. Дарн носил мощную броню, слишком тяжёлую для обычного гнома, и здоровенный молот-клевец. Впрочем, не смотря на грозный вид, Дарн был гномом очень миролюбивым, можно даже сказать пацифистом. Пацифистом сей герой легенд стал по воле обстоятельств: во время войны сумашедших, выживший, но раненый Дарн попался Альвенилу. Тот посмотрел на гнома. Гном посмотрел на Альвенила. А также Расчленителя, Некроманта, Огала и других приближенных Альвенила. Так же он увидел несколько сотен империалов, тысяч заколдованных солдат и всяческих наемников. Это было настолько трогательное и прекрасное зрелище, что сердце Дарна растаяло, и он поклялся себе, что если выживет и уйдёт отсюда целым и невредимым, никогда больше не встанет на тропу войны, и не станет губить разумных существ ради мерзкой власти и сокровищ, будь они прокляты. Потом он почти неделю сидел без сна, отказываясь от еды и воды. Он забился в угол дома, его лицо стало бледным, по нему беспрестанно струился пот. Его тело дрожало, а руки тряслись так, что он ничего не мог ими взять. По всей видимости, его таким образом мучили раскаяние и стыд за участие в кровопролитии.