— Конечно, мой господин, нужно сразу же отправляться. Мы с братом проследим за государственными делами, пока ты…
— Нет! — рявкнула Эванджелина на двух мужчин. — Фэллин и ее сестры будут вести дела в Совете, пока его величество будет разбираться с Магнусом.
— Эванджелина, если не возражаешь, я сам буду говорить за себя.
Никогда еще ему так не хотелось задушить эту женщину, как в данный момент. Неужели она действительно считает, что он настолько глуп, чтобы оставить свое королевство в жадных руках Бэны и Эруина? Если судить по снисходительному выражению у нее в глазах, то да.
— Не можешь же ты думать…
— Минутку, извини нас.
Лахлан прервал Бэну на полуслове, заметив, что Эванджелина открыла рот, он схватил ее за руку и потянул в сторону, чтобы их никто не услышал.
— Что?
Упершись ладонями ему в грудь, она оттолкнула Лахлана.
Плененный ее фиалковыми глазами, он потерял ход мыслей и, действуя из инстинкта самосохранения, опустил руки по бокам и на шаг отступил от Эванджелины. Проклятая женщина сводила его с ума.
— Что-что? Ты обвиняешь меня в абсолютной тупости, делаешь мне выговор в присутствии моих подданных, потом стремишься научить, как мне вести дела, и у тебя еще хватает наглости спрашивать меня — что!
Он старался говорить тихо, но потерпел позорную неудачу.
— Ты так же хорошо, как и я, знаешь, что Фэллин и ее сестры — это лучший выбор, — объявила Эванджелина, выставив вперед подбородок.
— Вполне возможно, но существуют способы вести дела без добавления масла в огонь. Однако тебе не известны азы дипломатии, верно?
— Я могу быть такой же учтивой, как и особа рядом со мной.
— Ты почти так же учтива, как священник в церкви, полной грешников, — фыркнул Лахлан.
— Но ты собирался…
— Не тебе указывать мне, что делать. Мой дядя позволяет это тебе, но сейчас ты в моих владениях, а не в его.
— Пока ты будешь уговаривать Бэну и Эруина согласиться с твоими желаниями, я приглашу Фэллин и ее сестер, — раздраженно бросила Эванджелина.
Проклятие, у этой женщины отсутствует разум.
— Сейчас их здесь нет.
Лахлан провел рукой по лицу.
— А где они?
Эванджелина пристально посмотрела на него.
Чего ему меньше всего хотелось в данный момент, так это сказать ей, где они. Эванджелина и так уже считала, что он не способен управлять своим королевством; конечно, нельзя сказать, что ее мнение что-то значило, но она никогда его не изменит, если узнает, что Фэллин с сестрами у него дома в Льюисе. Ей станет известно — как это случалось и раньше, — что женщины обиделись на что-то, что он сказал или сделал. Правда, Лахлан не мог сразу вспомнить, что на сей раз было причиной их недовольства.
О да, теперь он вспомнил. Они вбили себе в головы, что нужно открыть школу для обучения женщин воинскому искусству, а он отказал им в просьбе. Если он уступит желанию трех сестер, мужчины взбунтуются и ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Лахлан представил себе, как три сестры в это самое время излагают свое дело Сирене.
— Значит, ты опять это сделал?
— О чем ты?
— О нет, невероятно. Меня не обманешь, я отправляюсь в Льюис.
Вызывающе тряхнув длинными иссиня-черными локонами, Эванджелина прошла мимо него.
Лахлан мрачно смотрел ей вслед, но когда она даже не оглянулась на маленькую волшебницу, всплеснул руками.
— Ты не можешь бросить ребенка! Мне слишком многое нужно сделать, чтобы приготовиться к дороге.
Эванджелина резко остановилась, наклонила голову и подняла плечи, словно делала глубокий вдох, а потом повернулась и пошла обратно к Авроре.
— Я ненадолго. Ты побудешь с королем Лахланом. А ты, — она указала на него пальцем, — не спускай с нее глаз. Ты уже умудрился проворонить волшебника, и мы не можем позволить себе лишиться еще одного.
Его подданные, следившие за их перебранкой, разинули рты от изумления, услышав ее упрек. Кровь прилила к лицу Лахлана. В энный раз с тех пор, как чертова женщина вошла в его тронный зал, выдержка изменила ему. Лахлан никогда не терял самообладания, и то, что Эванджелина оказалась способна вывести его из себя, только усилило его раздражение.
— Вернись, Эванджелина! — потребовал он и, в два шага догнав ее, остановил за локоть. — Знаешь, ты заходишь слишком далеко. — Он приблизил рот к ее уху, не желая, чтобы Аврора услышала, что он сказал. — Я не какая-то там нянька. Ты заберешь ребенка или в коттедж Иския, или во дворец моего дяди.
— Ты прекратишь хватать меня? — огрызнулась Эванджелина.
— Я не стал бы тебя хватать, если бы ты осталась и перестала делать из меня дурака в…
— Я? О нет, мой господин, ты прекрасно делаешь это сам.
Эванджелина попыталась освободиться, но Лахлан держал ее крепко.
— Это дело не имеет к тебе никакого отношения, и ты зря потратишь свое время.
Глядя на него, Эванджелина щелкнула пальцами, и огненный жар пронзил его руку. Лахлан отдернул руку, не в силах сдержать болезненный стон и подавить воспоминания, которые пробудила боль от ожога, — в Гластонбери Ламон получал безумное удовольствие, прикладывая раскаленный клинок к телу Лахлана.
— Никогда больше не делай этого мне!
Его голос был наполнен ледяным бешенством, и Эванджелина, едва не задохнувшись, отступила на шаг назад.
— Я… Прости меня. — Даже понимая, что уже отошла далеко от него, Эванджелина все равно продолжала пятиться. — Я не должна была…
— Да, не должна!
Лахлан преследовал ее, ослепленный гневом, который затмевал все вокруг.
— Я же сказала…
Она подняла руки, сделала еще шаг… и оказалась в бассейне.
Холодная вода, плеснувшая Лахлану в лицо и на накидку, охладила его ярость, а когда Эванджелина всплыла на поверхность и выплюнула изо рта воду, робкие усмешки ослабили напряженность в зале. Стараясь сдержать смех, Лахлан наклонился и протянул Эванджелине руку, но она оттолкнула ее и сама выбралась из бассейна. Мокрая пурпурная блузка прилипла к ее соблазнительным округлостям, и Лахлану вдруг захотелось найти что-нибудь, чем прикрыть девушку. Из-под длинных ресниц Эванджелина окинула взглядом теперь открыто смеявшихся мужчин и женщин, презрительно засопела и, повернувшись, с напряженной спиной пошла из комнаты, оставляя за собой лужицы.
Лахлан поморщился, понимая ее попытку скрыть под презрением свою обиду и досаду. Эванджелина на самом деле сводила его с ума. Ему то хотелось задушить ее, то в следующую минуту — утешить и защитить от насмешек фэй.
— Мой господин, могу я предложить… — начал Бэна.
Лахлан перевел взгляд с Эванджелины на братьев и, обращаясь к девочке, которая стояла между ним и мужчинами и сочувственно смотрела вслед Эванджелине, протянул ей руку и сказал:
— Я найду советника своего дяди, Аврора. На это не уйдет много времени.
И только когда они вышли из тронного зала, Лахлан понял, что без Иския он не может воспользоваться транспортацией и попасть во дворец дяди. Он был не таким, как другие фэй, и обычно это его не беспокоило, но идея попросить помощи у Бэны и Эруина не привела его в восторг.
Из этих неприятных размышлений его вывела Аврора, потянув за руку.
— А где Нуй? — спросила она.
— Нуй?
— Твой меч.
Лахлан усмехнулся имени, которым она окрестила его смертоносное оружие — меч, который мог одним ударом уничтожить как Королевство Фэй, так и Королевство Смертных, меч, который придавал ему достаточно силы и магии, чтобы усмирить любого из недоброжелателей. Эта мысль подняла Лахлану настроение, несмотря на то что даже его клинок не мог наполнить его магией, необходимой для транспортации.
— Аврора, — он бросил на девочку испытующий взгляд, — как ты думаешь, ты смогла бы перенести нас к моему дяде?
— Иский говорил мне, что если когда-нибудь его не будет рядом, чтобы помочь, я должна позаботиться о тебе, — кивнув, ответила она.