— Конечно, но тебе нужно знать их все. Я получаю газеты всех направлений. Вот «Конститюсьонель», теперь она стала «Журналь дю Коммерс», потому что была запрещена цензурой. Вот «Драпо блан», ультра-роялистская «Фудр», «Реюньон», которая называлась «Опиньон» до того, как у неё возникли осложнения с цензурой... Потом «Курье Франсэ» и ещё много других. Полистай их, а я пойду заказывать обед.
Дюма перелистал газеты, но мало что в них понял; он дал себе слово разобраться в политике, которая так сильно волновала парижан. Как много ему ещё предстоит узнать!
После обеда Юро сказал Дюма:
— Если ты будешь писать такие отличные пьесы, как «Вампир», то разбогатеешь.
— «Вампир»?!
— Ты не видел «Вампира»? Но на эту пьесу сбегается весь Париж! Никто раньше не видел ничего подобного, а ты сидишь тут, болтаешь, вместо того чтобы идти в театр и изучать своё ремесло!
— Где её играют?
— В «Пор-Сен-Мартен». Поторопись, это на другом конце города, а перед билетной кассой такой хвост, что ты попадёшь на спектакль лишь в том случае, если придёшь пораньше.
Дюма помчался в театр, и хотя пришёл он за час до начала спектакля, перед кассой уже выстроилась длинная очередь. Он встал в конце её и заранее огорчался при мысли, что ему, наверное, не придётся увидеть эту замечательную пьесу, как его окликнул какой-то мужчина:
— Эй, курчавый, в длинной куртке!
— Что вам угодно? — спросил Дюма, готовый рассердиться.
— Просто оказать вам маленькую услугу. Увидев вас, я сказал себе: этот человек очень хочет попасть на спектакль. Так вот, если вы останетесь в хвосте очереди, то окажетесь среди тех пятисот человек, что сегодня вечером в зал попасть не смогут.
— Значит, я жду зря?
— Я предлагаю вам купить моё место за два франка.
— Два франка — дорого. Где я буду сидеть?
— Где пожелаете.
Дюма отдал два франка и занял в очереди место мужчины. Скоро очередь пришла в движение, и через какое-то время Дюма подошёл к входу.
— Ваш билет! — спросил служащий, задерживая его.
— Разве нужен билет, чтобы войти?
— Он думает, что в театр пускают бесплатно! — ехидно засмеялись у него за спиной.
— Но я уже заплатил два франка одному человеку, — пробормотал Дюма.
— Он вам дал билет?
— Нет.
— Пошевеливайтесь! Решайтесь! — кричала нетерпеливая толпа.
— Дайте мне дешёвый билет, — попросил Дюма, расстроенный потерей двух франков.
— Билет в партер стоит один франк.
Дюма заплатил и вошёл в театр.
Он с любопытством окинул взглядом огромную сцену с тяжёлым занавесом, обшитым внизу бахромой, ложи, галёрку и масляные лампы, заливающие светом зал.
Потом Дюма заметил, что около сотни кресел в первых рядах партера уже заняты зрителями, и задался вопросом, как они могли сюда пройти, если учесть, что место, купленное им в очереди за два франка, находилось почти в пятнадцатом ряду, считая от входа. Он сел среди этих зрителей.
— Кто вы? — спросил его один из них. — Я вас ещё ни разу не видел.
— Я только что приехал.
— Вас прислал Дюшар?
— Кто такой Дюшар?
— Как вы сюда попали?
— Купил билет.
— Ну и ну! — обратился мужчина к другим зрителям. — Ещё один чудак с билетом!
Все уставились на Дюма так, словно он являл собой чудо природы.
— Вы носите парик или это настоящие волосы? — спросил кто-то.
— Разумеется, мои настоящие волосы! — негодующе ответил Дюма.
— Они настоящие! Правда, настоящие! — воскликнул спрашивавший, и все покатились со смеху.
— Что тут смешного? — встав, спросил Дюма. — Я готов дать мой адрес любому, кто у меня его попросит.
Он хотел сказать, что готов драться на дуэли, но никто не воспринял его всерьёз, и Дюма, стоя под градом насмешек и свистков, стал от ярости фиолетового цвета.
Но в это мгновение к нему приблизился высокий мужчина и тоном прокурора объявил:
— Вы — не римлянин!
— Нет, я из Виллер-Котре, — сказал Дюма, и этот ответ вызвал такой взрыв смеха, что все, давясь от хохота, лишь показывали на него пальцами.
— Не понимаю, что здесь смешного! — воскликнул Дюма, испепеляя весельчаков взглядом, что заставляло тех смеяться ещё громче.
Теперь, побледнев от гнева, Дюма тыльной стороной ладони влепил пощёчину ближайшему от себя мужчине.
Остальные сразу перестали смеяться и толпой двинулись на него, но высокий мужчина остановил их и вежливо, властным голосом сказал Дюма: