— Да, понимаю, — сказал Александр, который начал догадываться, какой мастерский выпад сделал отец.
— Дуэль началась! — воскликнул Дюма. — Но Касаньяк даже не станет пытаться сравниться со мной. Чтобы написать пьесу, нужен драматург, не важно, занимается он плагиатом или нет. Ты понимаешь? Ну что я доказал бы, послав ему пулю в сердце? Ничего, лишь то, что стреляю лучше. Но я бросил ему вызов написать пьесу, и это — настоящая дуэль! Свой первый выстрел я сделал моей «Анжелой». И выстрелил метко. Теперь его очередь; посмотрим, способен ли он поразить цель. А ты знаешь, как я подписал своё письмо? Я поставил подпись: Александр Дави-Дюма де ля Пайетри.
— А что сделал Касаньяк?
— Ничего. Он побледнел, прочитав письмо; потом скомкал его и ушёл из театра, оставив в ложе мои презенты.
— Он не взял твои подарки?
— Да. Это означает, что Касаньяк не принимает мой вызов. Он опозорил себя.
— Браво! — закричал маленький Александр.
— Моя трудность заключалась в том, чтобы найти способ отомстить за себя, не убивая Касаньяка. Понимаешь?
— Да.
— Ведь я мог бы убить его, ты же знаешь.
— Конечно, знаю, — согласился восхищенный Александр.
— Я был бы вынужден его пристрелить, чтобы спасти свою шкуру. Я рисковал бы зря потратить свою пулю в дуэли с плохим стрелком, но не в поединке со стрелком отменным. Именно потому, что Касаньяк так мастерски владеет пистолетом, я должен был найти другой способ победить его. Для этого я и написал «Анжелу». Мне был необходим оглушительный успех.
— Это как в сказке, — сказал зачарованный Александр. — Ты заманил его в ловушку!
— Правильно. Он сделал из меня обезьяну с ножницами, но я отплатил ему тем же.
С точки зрения Александра, это был великолепный реванш, но заставить согласиться с этим товарищей по коллежу было трудно.
— Если, твой отец был так уверен, что убьёт Касаньяка, — возражали они, — почему он не вызвал его на дуэль?
— Он не хотел дуэли. Отец уложил бы его первым выстрелом и всю жизнь сожалел бы об этом.
— Твой отец не успел бы этого сделать. Касаньях — самый быстрый и меткий из всех нынешних стрелков.
— А я говорю тебе, что мой отец...
— Брось! Он тебе не отец!
Услышав этот ответ, Александр набросился на одного из своих палачей и дрался с ним до полного изнеможения.
Спустя несколько месяцев на приёме у графини Даш — журналистки, которой автор посвятил «Анжелу», — хозяйка, глядя на маленького Александра, сказала Дюма:
— Сделайте что-нибудь для этого мальчика; ему двенадцать лет, а он выглядит на семь. Он несчастен, глубоко несчастен.
— Что вы выдумываете? — воскликнул Дюма.
— Я лишь говорю, что если вы ничего с ним не сделаете, то скоро потеряете его.
Дюма посмотрел на сына. Александр действительно был слишком мал для своего возраста.
— Поди сюда, Александр, — попросил он. — Как ты себя чувствуешь?
— Очень хорошо, папа.
— Ну что ж, по-моему, тебе необходима перемена в жизни, нужно что-то новое, захватывающее. Я намерен снова поехать в Калабрию и на Сицилию; хочу подняться на Этну, Везувий и Стромболи. Хочешь поехать со мной?
— О да, папа! Конечно!
— В моих путешествиях я большую часть пути проделываю пешком; для этого надо быть крепким. Чтобы быть в состоянии ехать со мной, тебе придётся не только прочесть в учебнике географии обо всём, что имеет отношение к Средиземному морю и Италии, но по утрам обтираться до пояса холодной водой, а затем делать сто приседаний, чтобы согреться. Ты готов к этому?
— Да, папа, — с горящими глазами ответил Александр.
— Мы уедем через две недели. С завтрашнего дня трудись вовсю. Ты будешь моим помощником, секретарём и попутчиком.
Со следующего дня Александр принялся выполнять программу, начертанную отцом. Он вставал раньше товарищей и, выйдя на холодный рассветный воздух, приседал сто раз, но это едва позволяло ему согреться.
Его мучители, узнавшие о предстоящем путешествии, сразу перестали терзать Александра, ибо трудно издеваться над тем, кому завидуешь.
В воскресенье с утра моросил дождь. Александр был так уверен, что отец за ним заедет, что побежал предупредить мать, поджидавшую его на углу.
— В такую погоду можешь на него не рассчитывать, — сказала Катрин. — Лучше загляни в эту корзинку; я принесла завтрак; я думала пойти с тобой в Сен-Клу. Но в этакий ливень придётся нам обедать у меня.