— Она, наверное, тратит кучу денег на починку своих серебряных цепочек!
Вздрогнув, Александр пристально посмотрел на отца.
— Откуда ты это знаешь? — спросил он и замолчал.
Дюма рассмеялся и расцеловал сына.
— Вот увидишь, через несколько месяцев весь Париж будет знать об этих цепочках, — сказал он, — и любой мужчина, ни разу их не разрывавший, станет думать, что упустил в своей жизни нечто важное.
Дюма рассмеялся и похлопал сына по плечу. Александр тоже Засмеялся, но не столь весело, как отец; в глубине души что-то мешало такой искренней весёлости, сколь бы сильно Александру этого ни хотелось бы.
— Очевидно, ей приятно думать, что мужчина преодолеет горы, сокрушит стены, пройдёт сквозь огонь и воду ради того, чтобы её завоевать. Но что должен думать ювелир, который каждый день чинит её цепочки?
— Наверное, она всякий раз отдаёт их разным ювелирам, — предположил Александр.
— Она, конечно, так и делает! — воскликнул Дюма. — Как я сам об этом не догадался?
Польщённый и ободрённый комплиментом отца, Александр продолжал:
— Без сомнения, настанет время, когда ни один мужчина не захочет разорвать эту цепочку. Каким страшным днём это для неё станет!
— Но ты же писатель! — вскричал Дюма. — Ты должен написать рассказ о том, что сейчас сказал.
Эти слова отца растопили скованность Александра, и он рассмеялся вместе с отцом: ведь они мужчины, которые пережили одинаковое любовное приключение и теперь делятся воспоминаниями.
Таким образом началось то, о чём Вьель-Кастель рассказывает в своих «Мемуарах» как о привычке Дюма передавать сыну своих бывших любовниц...
Александр, обнаружив, что легче подражать примеру отца в жизни сексуальной, чем в жизни литературной, забросил роман о Константинополе и пустился в разгул. Вначале он был склонен иметь дело с любовницами отца лишь потому, что в отношениях с ними лёд уже был сломан и связь облегчалась взаимным любопытством.
Вы видите, что я без колебаний вторгаюсь в самое сокровенное частной жизни, чтобы извлечь оттуда ещё одну подробность для объяснения картины «Дуэль после маскарада», которое обязан дать читателю.
Вьель-Кастель утверждает, что Александр недолго соглашался следовать в фарватере отца и скоро пустился в собственное плавание. Когда однажды вместе с Альфредом де Мюссе и ещё одним молодым человеком Александр оказался в компании княгини К., госпожи Н. и госпожи 3., тремя сказочно богатыми русскими дамами, приехавшими искать в Париже того, чего они никогда не осмелились бы сделать в Москве, общество стало выяснять вопрос, могут ли проститутки считаться фигурами трагическими или же они, если им нравится это ремесло, ведут жизнь самую приятную.
«Молодой Дюма, этот плохо отбелённый отпрыск трёх поколений прелюбодеев-негров, — продолжает Вьель-Кастель, — тотчас воскликнул:
— Почему бы нам самим это не проверить? С тремя нашими красивыми женщинами мы вполне можем открыть собственный бордель!
Эта мысль тотчас была принята и особенно понравилась русским дамам, которые отныне посвящали одну половину недели светским обязанностям, а другую — занятиям проституцией.
Взяв в качестве учебника «Жюстину» и «Жюльетту» маркиза де Сада[113] и имея усердных наставников, три дамы, став отличными ученицами, по примеру императрицы Мессалины прямо на улицах подбирали дополнительный «материал» для своих «исследований» и «упражнений».
Александр до такой степени пренебрегал взятием Константинополя, что его отцу вместо обещанного романа пришлось дать в журнал «Ревю де Пари» другое произведение.
Это было время, когда кропильница Дюма всегда была наполнена до краёв «святой водой», а Париж — красивыми женщинами. И, как утверждал Дюма, отцу и сыну было всего по двадцать лет.
Мать Александр теперь избегал.
Глава XXVIII
ДУЭЛЬНЫЙ КОДЕКС
Да, Александр был от счастья на седьмом небе. Почувствовав наконец, что отец окончательно его принял, и благодаря неиссякаемым деньгам из фантастической кропильницы Александр не замедлил встать во главе золотой молодёжи Парижа. К этому периоду его жизни относятся бешеные скачки по полям, средневековые охоты за сокровищем, которые в конце концов приводили «рыцаря» в заброшенную башню, где была заточена закованная в цепи обнажённая девушка. А ещё были бои гладиаторов, турниры рыцарей в подлинных доспехах, повторение оргий эпохи крестовых походов, на которых курили гашиш. Заключённые пари обязывали вас привести на костюмированный бал старуху аристократку восьмидесяти лет, а если вы этого не исполняли, то должны были верхом на лошади сигануть в Сену.