— Закладка… — уточнил скриптор, видя, как Чан терзает ценнейший манускрипт.
Чан открыл нужную страницу и прочитал рассказ о разговорах, которые велись между душой короля Харонии и каладрийскими отцами настоятелями.
— И у вас больше нет вестей, с тех пор… как он предупредил вас о том, что по следу Януэля идут его бывшие наставники? — удивленно раскрыв глаза, спросил он.
Старец кивнул.
— Итак?
— У нас есть лишь одно решение, — проговорил Хранитель старца, прочистив горло. — Радикальное… Убить его.
— Убить короля?
— Чан… убейте короля ради нас.
Черный Лучник расхохотался так громко, что задрожали перья Каладров.
Час спустя он был в саду, разбитом внутри монастырского дворика. Луна освещала это место незамутненно-белым светом. Ночь была синяя, цвета Волны, такого же синего цвета, что убаюкивал Чана во время волшебства сиринкс.
Черный Лучник вновь принял свой легендарный облик, словно украв у ночи ее одеяние. Черное трико облегало его тело, а ноги в черных сапогах с отворотами утопали в свежем снегу.
А главное, в руке он держал лук, помеченный зарубками. Там, куда отправлялся Чан, они отмерят его последние мгновения.
Напротив него, в центре сада, тихо журчал фонтан.
Во двор вошел человек, лицо которого было скрыто под капюшоном. На фоне его серой накидки отчетливо виднелась заостренная бородка. Руки в широких рукавах были скрещены на животе. Именно его ждал Чан по указанию старца.
Наконец человек поднял голову, чтобы внимательно оглядеть воина. Чан с удивлением заметил, как незряче блеснули из-под капюшона его глаза. Этот мужчина был слеп. Его взгляд был бел как снег.
— Так, значит, это ты должен исполнить последний приговор? — прокаркал слепой.
— Да вроде как, — проговорил Чан, проведя рукой по коротко стриженным волосам.
— Это ты положишь конец моему служению?
— То есть?
— Вот уже много веков мне поручена лишь одна миссия, и мне еще никогда не удавалось ее выполнить. Я должен был сотворить Голубое Оружие, которое убьет короля Харонии, и подарить его воину, которого выберут Волны.
— Но Волны выбрали не меня! — прогремел Чан.
Бородач едко рассмеялся.
— А ты забавный… Я был в семь раз старше тебя, когда Каладры Вершин доверили мне эту задачу.
— Каладры Вершин? — повторил Черный Лучник.
— Те, что живут вдали от Миропотока, на вершинах, — ответил слепой, указывая на горы.
Чан посмотрел на его поднятую руку и чуть не задрожал. Абсолютно белая рука была покрыта перьями. Пальцы заканчивались когтями.
— Ты видишь эти деревья? Это я их посадил и ухаживал за ними с наступлением темноты, вот уже много лет. Терпеливо, ночь за ночью, я обрезал их, говорил с ними… Я научил их открывать свои ветви, чтобы принимать Каладров.
Чан замолчал, зачарованно глядя на слепца.
— Что ты хочешь? — спросил тот.
— Стрелу! — гордо заявил Чан. — Меня зовут Черным Лучником.
— Стрелу… М-м-м… Дай мне подумать.
Человек с руками Каладра направился к мушмуле, погладил ее ствол, затем перешел к другому дереву, чтобы осмотреть его ветви.
— Мда, — подтвердил он. — Этот даст отличную стрелу.
С бесконечной нежностью он отломил крошечную веточку мушмулы и провел по ней пальцами. Ветка выгнулась от его ласки и идеально выпрямилась.
— Она тебе нравится? — прокаркал слепец.
— Она… совершенна, — признал Чан.
— Хорошо, хорошо… Теперь приготовься.
Мужчина приблизился к фонтану и установил ветку строго вертикально на верхушке струи. Когда он отвел руку, ветка не покачнулась, сохраняя равновесие.
Слепец отломил у себя один коготь и положил его на кончик ветки. Дерево и наконечник тут же слились воедино в голубой вспышке. Получилась стрела цвета летнего неба…
— Возьми ее. Она твоя.
Чан прошел по скрипучему снегу и аккуратно взял стрелу.
— Помни, что у тебя только одна стрела.
Ветер просвистел по снегу и заставил мушмулу согнуться. Деревья скукожились и умерли.
На поверхности фонтана родилась Волна и брызнула в воздух. Струя воды была абсолютно прямой. Тем не менее Чану показалось, что он видит сумрачные ворота, которые струя лишь замыкает.
— Пройди через эту дверь, чтобы достичь крепости короля. Быстрее!
— Но… нужно умереть, чтобы войти в Харонию.
— Вода утопит тебя, Черный Лучник, — сказал слепец. — Но твоя душа останется пленницей фонтана. И пока в нем не иссякнет вода, твоя душа останется жива. Когда ты исполнишь свою миссию, если фонтан все еще будет существовать, ты проснешься в этом саду, и Волна вернет тебе твою душу.
Чан сжал губы и глубоко вдохнул. Он ступил на бортик фонтана и вошел в светящуюся дверь.
— Шенда, где бы ты ни была…
ГЛАВА 14
Коум и Мэл возвращались ко дворцу Эль-Задина. По ноге светловолосого фениксийца струилась кровь, раненое бедро не позволяло ему шагать самостоятельно. Мэл, как мог, поддерживал его. Они медленно продвигались по городским улочкам, стараясь не попадаться на глаза бродившим вокруг харонцам. Монахи держались как можно ближе к стенам, всегда в тени, отыскивая дорогу в опустевшей столице.
Мэл держал меч в правой руке, готовый к любой неожиданности. Другой рукой он обхватил плечо друга, который передвигал ноги со все большим трудом.
Вдруг они почувствовали, как город пронзила едва ощутимая вибрация. Она доставила им неизъяснимое ощущение тепла и возбуждения. Возрождение Феникса.
— Наши братья приступили к исполнению ритуала, — выдохнул Коум.
Они сделали еще несколько шагов, свернули в какой-то проулок, и тут Мэл замер, внимательно прислушиваясь.
— Что такое? — спросил Коум. — Хочешь, передохнем?
— Ты чувствуешь? — сказал Мэл. — Феникс…
Коум очистил свое сознание и сосредоточился на вибрации, которая не покидала его тело ни на минуту.
— Она все длится… она даже усиливается, — заметил Коум.
— Точно. И у меня такое впечатление, что она приближается к нам.
Сердца обоих фениксийцев затрепетали. Вибрация сменилась глухим рокотом, который говорил лишь об одном: освободился один из Фениксов.
Монахи обеспокоенно переглянулись и ускорили шаг, словно их преследовала нарастающая опасность. Они пытались угадать, что могло случиться. Был ли это несчастный случай? Неужели Феникс вырвался из-под контроля фениксийцев во время ритуала Возрождения?
Или же они сознательно выпустили Феникса в город? Среди существ, порожденных Волной, Фениксы были самыми разрушительными созданиями. Какая безумная идея могла сподвигнуть собратьев на подобный шаг?
Снедаемые тревогой, отбросив все предосторожности, юные монахи продвигались теперь в открытую, под палящим солнцем.
Вдруг вибрация, охватившая их, стала резко пульсировать. Они вынуждены были остановиться, чтобы перевести дух.
Тени окружавших их зданий закружились и исчезли. Вспышка света разорвала небеса.
— Именем Волн, что…
Коум не закончил фразу, почувствовав, как рука Мэла сжалась на его плече.
Над их головами парила огромная огненная птица.
Человек, которого звали Эзра, казался не более чем темным пятном в сердцевине костра. Он слился с Фениксом воедино. Его пылающая плоть в когтях Хранителя медленно превращалась в пепел, кости стали серыми соломинками.
Несмотря на это, его мысли, укрытые в состоянии транса, витали над городом, свободно паря, словно дым, вырывающийся из трубы. Рев, вырвавшийся из его груди во дворце, когда его захватил Феникс, разбуженный Сильвиэлем, все еще резонировал в воздухе.
Ликорниец чувствовал, как его душа общается с душой Хранителя, они шли к одной цели: к Темной Тропе и к общему трагическому концу: к их смерти и к смерти сотен невинных.
Распростертые крылья птицы извергали алое пламя, которое охватывало крыши домов на подступах к центру города.
Сознание Эзры мысленно воскресило образ сына. Он наконец узнал покой перед тем, как исчезнуть.
Всего несколько взмахов крыльев, и Феникс устремился на Темную Тропу, пронзившую город, и раздался с оглушительный взрыв.