В свою очередь, Уоллис писала, что Геббельс, «крошечный, тонкокостный гном с огромным черепом, косолапый вдохновитель нацистских пропагандистских фабрик, произвел на меня впечатление самого умного из всех. Его жена была самой красивой женщиной из тех, кого я видела в Германии, блондинкой с огромными голубыми глазами и хорошим вкусом в одежде. Вместе они напомнили мне Красавицу и Чудовище»[108].
13 октября Виндзоры посетили Померанскую школу подготовки телохранителей Гитлера, элитную дивизию СС «Мертвая голова», или, по-немецки, «Тотенкопф». Здесь герцог был замечен за нацистским приветствием – Дадли Форвуд позже описал этот жест как «просто проявление хороших манер»[109]. После обеда состоялась воздушная инспекция нацистского молодежного лагеря на берегу Балтийского моря, в то время как Уоллис осмотрела бывшие императорские дворцы в Потсдаме.
14 октября состоялось посещение берлинских музеев, затем чаепитие с Герингом в его охотничьем домике Каринхолл, в сорока милях к северу от Берлина, где кроме него гостей ожидали «выстроенные в два ряда охотники, сыгравшие в фанфары на рожках при их появлении»[110].
Уоллис позабавило, как Геринг в безупречно белой форме, с рядами орденских лент поперек туники, с удовольствием провел экскурсию по своему дому, демонстрируя коллекцию полотен Рембрандта, а также некоторые тренажеры для поднятия тяжестей в своем хорошо оборудованном спортзале, в том числе массажный аппарат Элизабет Арден, между роликами которого он смог уместить свое огромное тело – и игровую комнату, предназначенную для детей его друзей и родственников:
«…самая сложная игрушечная железная дорога, которую я когда-либо видела – многие метры замысловато соединенных путей, десятки стрелок, угольные наконечники, очаровательные маленькие станции и огромное количество локомотивов и вагонов разных видов. Фельдмаршал, стоя на коленях в своей белой форме, показал нам, как это работает. Ловкость, с которой он направлял поезда вверх и вниз по рельсам, открывал и закрывал переключатели, свистел в свисток и предотвращал столкновения, наводила на мысль, что он, должно быть, провел большую часть своего времени на чердаке»[111].
Среди других «игрушек» была модель самолета с проводным управлением, которая могла сбрасывать деревянные бомбы. Герцог был потрясен, увидев настенную карту, на которой Австрия была раскрашена уже как часть Германии.
Были поездки в Эссен, где пара посетила угольную шахту, промышленные предприятия и садовые поселки, оружейный завод Круппа. Еще один день они провели в Дюссельдорфе, на промышленной выставке, где осмотрели шахтерскую больницу и концентрационный лагерь. Позже Форвуд вспоминал: «Мы видели это огромное бетонное здание, в котором, как я теперь, конечно, знаю, содержались заключенные. Герцог спросил: «Что это?» Наш хозяин ответил: «Здесь хранится холодное мясо»[112].
Тур не был омрачен выходками грубого, пьяного Лея, который был освобожден от своих обязанностей в середине поездки. Уоллис позже описала его как «если не алкоголика в полном смысле слова… то шумного, хронического пьяницу[113], неравнодушного к шнапсу, который он тайком распивал в течение дня. У него были яркие глаза, румяный цвет лица и приземистое, как у медведя, телосложение. На мой американский взгляд, он был немного дурачком»[114]. Лей получал особое удовольствие от чрезвычайно быстрой езды. Уоллис «боялась, что ее сдует с заднего сиденья», под звуки «перекрывающих рев ветра немецких мелодий, в такт которым Лей вертел головой из стороны в сторону»[115].
Тем временем британское правительство внимательно следило за Шарлем Бедо, который прибыл в Берлин за две недели до визита Виндзоров. 17 октября Огилви-Форбс сообщил Идену:
«Два дня назад я обедал наедине с Прентиссом Гилбертом, новым советником и поверенным в делах Посольства Соединенных Штатов… Он поднял тему герцога Виндзорского и предполагаемого визита Его Королевского Высочества в Соединенные Штаты. Он также сказал, что в результате подходов, которые г-н Бедо сделал к нему, стало ясно, что этот человек «руководил» Его Высочеством и, вероятно, оплачивал его расходы за тур за пределами Германии… Боюсь, многое из вышесказанного будет нелегко читать, но вы должны знать, что здесь происходит и что было бы неплохо следить за деятельностью г-на Бедо… Это письмо, которое я напечатал сам, не будет помещено в архив канцелярии»[116].
115
Heart, p. 304–305.Редко трезвый, со склонностью к несовершеннолетним девочкам, Лей покончил с собой, ожидая суда в Нюрнберге за военные преступления. В 1942 году он жестоким обращением довел до самоубийства жену (на двадцать шесть лет младше него).
116
Ogilvie-Forbes to Secretary of State, 17 October 1937, Bedaux Activities. FO 954/33A/94, TNA.