— Мифрил Халл и всё, что в нём! — закричал Бруенор.
Джарлаксл попытался успокоить Бруенора и дроу. Он кивал и постукивал по плечу Дриззта, хотя и понятия не имел, с чего ему начать или что именно искать — душу Кэтти-бри?
Их обещания верности и сокровищ для Джарлаксла в этот момент звучали несколько вздорно. Он найдёт её, или, по крайней мере, попытается. На счёт этого он не сомневался.
Но, к удивлению самого Джарлаксла, он не собирался брать ни гроша за свои старания, как и не желал никаких обещаний верности от Дриззта До’Урдена. Вероятно, нечто иное двигало им в этот момент.
Эпилог
Она чувствовала биение сердца под босыми ногами. Земля была живой, билась непосредственно в ритме самой жизни, и это заставило ее танцевать. И хотя она никогда не была танцовщицей, ее движения были переменчивыми и грациозными — совершенным выражением весеннего леса, в котором она находилась. Несмотря на то, что ее бедро было ранено — ранено навсегда, все считали, что она не чувствовала боли, когда высоко поднимала ногу или, вскочив, кружилась во вдохновенном пируэте.
Она натолкнулась на Реджиса, сидящего посреди маленькой полянки, заросшей цветами, и глядящего на рябь на небольшом пруде. Она одарила его улыбкой и смехом, и сплясала вокруг него.
— Мы мертвы? — спросил он.
Кэтти-бри не ответила. Там был мир, где — то за деревьями, за весенним лесом, и не было… здесь. Здесь было существование. Этот был кусочек рая, подрок богини Миликки, сделанный ей и Реджису, да и всему Абер — Торилу.
— Почему мы здесь? — спросил хафлинг, которого больше не мучили тени толпившихся монстров.
Поскольку они прожили хорошую жизнь, Кэтти-бри знала. Потому что это был подарок Миликки столько же Дриззту, сколько и им, выражение удивительной памяти богини, которая знала, что мир изменился навсегда.
Кэтти-бри танцевала, пела, и, хотя она никогда не была певицей, ее голос звучал так, как если бы она обладала абсолютным слухом и удивительными тонами, что было еще одним последствием пребывания в этом зачарованном лесу.
Они оставались в Абер — Ториле, хотя и не знали этого, в небольшом кусочке вечной весны, среди леса, между мирами заполненными темнотой и холодом. Они сами были этим местом, и в еще большей степени, чем Кэддерли был Парящим Духом.
Ибо узкая горная долина была выражением воли Миликки, местом возможностей, того, что могло быть и того, что было. Здесь не было никаких монстров, хотя разные животные водились в изобилии. И подарок был личным, доступным далеко не всем. Секретное место, неизгладимый след богини Миликки, словно памятник миру, который двинулся в новом направлении.
***Две груды камней.
Два пирамиды из камней. Одна над могилой Реджиса и другая — над захоронением Кэтти-бри. Всего лишь чуть больше месяца назад Дриззт и Кэтти-бри были на пути к Серебристой Луне и, не смотря на проблемы с Плетением Мистры, это было радостное путешествие. Уже более восьми лет Дриззту казалось, что все радости были удвоены, и вся боль делилась пополам. Он словно станцевал свою жизнь рука об руку с этой удивительной женщиной, которая никогда не выказывала ему ничего кроме честности, сострадания и любви.
Затем она исчезла, похищенная от него способом, который он просто не мог постигнуть. Он пытался найти утешение, говоря себе, что ее боль закончилась, что она в другом мире вместе с Миликки. Ведь последние десять дней она очень страдала.
Но все это было напрасно, и он мог только качать головой и бороться с собой, сдерживая слезы и желание броситься через эту холодную и твердую пирамиду из камней, сложенную в траурно украшенной нижней палате Мифрил Халла.
Он посмотрел на более меньшую каменную груду и вспомнил свою поездку с Реджисом в Лускан, затем воспоминания унесли его намного дальше, назад, к их первым дням в Долине Ледяного ветра. Дроу опустил руку на Гвенвивар, которую он призвал на церемонию. Это было уместным, что пантера была здесь, и если бы он знал какой — либо способ выполнить это, он бы хотел чтобы здесь был и Вульфгар. Дриззт решил позже обязательно пойти в Долину Ледяного ветра, чтобы самому сообщить своему другу — варвару об этом горе.
Затем все сломалось. Мысли об этом сообщении Вульфгару окончательно сломили стойкость Дриззта До'Урдена. Его плечи содрогались от рыданий, и он словно чувствовал притяжение к полу, будто камни поднимаются похоронить его — и как он бы хотел этого!
Бруенор обнял его и заплакал вместе с ним.
Однако Дриззт быстро встряхнулся и встал, оглядывая комнату холодным взглядом.
— Они ушли, все будет в порядке, эльф, — шепнул Бруенор.
Но Дриззт только холодно смотрел прямо перед собой, с трудом сдерживая нарастающий гнев. Он знал, что никогда не будет тем же; что ненависть его не будет уменьшаться с течением дней, недель, месяцев или лет или может быть даже десятилетий. Не было никакого света и надежды в конце этого темного туннеля.
Не в этот раз.
***Когда Реджис захотел найти что-то, что он мог бы использовать в качестве лески, то быстро нашел. Когда он искал крючок и удилище, те тоже нашлись очень легко. И когда он вытащил из маленького водоема свою первую форель, хафлинг задохнулся от удивления и спросил себя, не находится ли он в Долине Ледяного ветра!
Но он знал, что нет. Потому что даже если этот странный лес и находится на этой земле, то самой этой земли не было. Инструментов для резьбы не было, и Реджис уже не был удивлен, найдя их. Он захотел их — и они были там. И он постепенно начал понимать, что это место было мечтой, грандиозной иллюзией.
Рай или ад?
Проснется ли он?
Неужели он хочет?
Он проводил свои дни за рыбалкой и резьбой, дни были теплыми и счастливыми. Он ел еду, более восхитительную, чем что — либо, что он когда — нибудь пробовал, и шел спать с полным животом, пребывая в красивых грезах. И песня Кэтти-бри заполняла лесной воздух, хотя он видел ее только в мимолетно, далеко — далеко, прыгающую по лучам солнечного и лунного света, как будто они были лестницами к небесам.
Танцы, танцы всегда. Лес был жив через ее движения и ее песню, и веселые песни птиц сопровождали ее и под солнцем, и с наступлением мягкой темноты ночи.
Он не был несчастен и не расстраивался, но много раз Реджис ради своего собственного любопытства пробовал ходить по прямой линии, не делая ни одного шага ни влево, ни вправо в попытке найти конец леса.
Но необъяснимо каждый раз так или иначе он оказывался там, откуда начинал, на берегу маленького водоема.
***Он мог только брать свою удочку и смеяться, уставив руки в боки.
И так все продолжалось и продолжалось, понятие времени стало бессмысленным, дни и времена года не имели никакого значения.
В лесу шел снег, но холодно не было, и цветы продолжали цвести, и Кэтти-бри, олицетворение волшебного духа Миликки, не замедлила ни свой танец, ни свою тихую песню.
Это было ее место, ее лес, и здесь она познала счастье, безмятежность и душевное спокойствие, а если бы в лес пришли беды, то она встретила бы их. Реджис знал все это, также знал он и то, что был гостем, приглашенным навечно, но не так тесно связанным с этой землей, как его товарищ.
И так хафлинг взял на себя смелость стать смотрителем сада. Он вырастил его и заботился о его совершенстве и процветании. Он построил себе дом в холме, с круглой дверью и удобным очагом, с полками, украшенными удивительной резьбой, сделал деревянные тарелки и чашки, а на столе всегда был набор… для гостей, которые никогда не придут.