Пока он говорил, к священнику приблизился молодой человек. Он был очень похож на Кэддерли, разница была разве что в необычных миндалевидных глазах.
— А вот как раз и один из них, — объяснил Кэддерли, подходя к своему сыну с вытянутыми руками. — Мой самый старший сын, Тэмберли.
— Который выглядит постарше, чем ты, — сухо заметил Клео.
— Это длинная и сложная история, — сказал священник, — связанная с этим местом — храмом Парящего Духа.
— Ты требуешься в обсерватории, отец, — сказал Тэмберли. вежливо поклонившись посетителям. — Последователи Гонда снова заявили о своем превосходстве, поскольку их устройство победило магию.
— Без сомнения, и те, и другие думают, что я буду за каждого из них.
— Тэмберли пожал плечами, и Кэддерли глубоко вздохнул.
— Мой старый друг, Кэддерли, — сказал Клео, — я хотел бы провести с вами некоторое время.
— Я могу рассказать тебе о том времени, когда я был черепахой, — Клео невозмутимо улыбнулся Кэддерли.
— У нас в храме у каждого есть своя точка зрения и небольшое соглашение, — объяснил Кэддерли. — Но конечно они все нервничают.
— И не без причины, — сказал один из друидов.
— И, только хорошенько всё обдумав, мы сможем преодолеть все эти трудности, — сказал Кэддерли. — Поэтому добро пожаловать, друзья, и входите. Еды тем для обсуждений у нас хватит на всех. А ваши голоса для нас очень важны, присоединяйтесь.
Три друида переглянулись, и один из них одобрительно кивнул Клео.
— Я говорил вам, что он будет рад, — сказал Клео. — Разумные они, эти жрецы Денеира. — Он повернулся к Кэддерли, который слегка поклонился и широко улыбнулся.
— Ты видишь? — сказал Кэддерли сыну, когда друиды прошли мимо в храм Парящего Духа. — Я говорил тебе много раз, что я в порядке… — Он похлопал своего сына по плечу и тоже последовал за друидами.
— И каждый раз ты не упускаешь случая сделать какое— нибудь родительское наставление. Но ведь твое здравомыслие полностью основано на том, что нужно тебе, — сказал Тэмберли ему вслед.
Казавшись полностью ушедшим в себя и продолжая шагать, Кэддерли никак не отреагировал на эти слова. Рассмеявшись, он даже не оглянулся, а просто продолжил свой путь.
***Тэмберли отставил строительство, которым занимался с утра, и пошел к южной стене, в большой сад, где он должен был встретиться со своей сестрой Ханалейсой. Тем утром они запланировали путешествие в Кэррадун, небольшой город на берегу озера Импреск, который находился на расстоянии всего одного дневного перехода от храма Парящего Духа. Улыбка Тэмберли стала шире, поскольку рядом с сестрой он заметил своего любимого дядю.
Зеленобородый дварф прыгал около ряда недавно посеянных семян, шепча слова какого— то друидского заклинания, и махал руками, вернее одной, как птица которая в бурю пытается набрать высоту. Этот дварф, Пайкел Валуноплечий, был самым необычным дварфом из всех. Хотя бы уже тем, что был друидом. Да и по многим другим причинам, большинство из которых и сделало его любимым дядей Тэмберли.
Ханалейса Бонадьюс была очень похожа на её мать Данику в молодости. У нее были такие же губы цвета спелой земляники, золотистые волосы и яркие карие миндалевидные глаза, как и у Тэмберли. Она тоже смотрела на недавно посеянные семена и улыбалась своему брату, который был удивлен ужимками Пайкела.
— Дядя Дядя Пайкел говорит, что он заставит их вырасти больше, чем они вырастают обычно, — заметила Ханалейса, когда Тэмберли уже прошел через ворота.
— Верь, брат, — сказала Ханалйиса подошедшему Тэмберли. — Дядя Пайкел знает землю.
— Кэррадун ждет, — ответил Тэмбирли.
— Хии хии хии, — сказал дварф.
— Кэррадун ждет, — повторил Тэмберли.
— А где Рори? — Спросила Ханалейса, имея ввиду их младшего семнадцатилетнего брата.
— С компанией волшебников, обсуждает целостность магического Плетения, которое поддерживает мир. Я жду, что, когда эта неразбериха закончится, найдется не меньше дюжины сильных волшебников, соперничающих между собой ради того, чтобы быть наставником нашего Рори.
Ханалейса кивнула в ответ, поскольку она, как и Тэмберли, хорошо знала склонность и талант их младшего брата вставлять замечания во время любых дискуссий. Поднявшись, девушка стряхнула грязь с коленей и рук.
— Вот и привлеките его, — предложила она своего брата. — Дядя Пайкел не позволит моему саду умереть, не так ли?
— Доо— дад! — торжествующе объявил Пайкел и начал свой танец дождя …, или танец плодородия, чтобы сад поскорее начал плодоносить … или танец, света … и независимо от того, как он танцевал, так и случалось. Когда, близнецы уехали, дядя Пайкел проводил их широкой, искренней улыбкой, появившейся на его лице при воспоминании о том, как много времени прошло с тех дней, когда они были детьми.
***Ее руки и лоб твердо упирались в коврик. Женщина расслабила голени, находящиеся над полом и вытянутые перпендикулярно туловищу. С превосходным изяществом она позволила своим ногам широко раскачиваться в разные стороны, а затем соединила их, выпрямившись в простой и безопасной стойке на голове.
Дыша мягко, в совершенном равновесии и гармонии, Даника повернула руки и аккуратно встала на них в полную стойку. Она медитировала и представляла себя так, словно находится под водой, или как будто сила тяжести не действовала на неё. Она двигалась с невероятным изяществом, вытягиваясь от ладоней до кончиков пальцев ног и представляя, будто ее перемещает какой— то воздушный поток.
Она стояла на голове, совершенно прямая, и не чувствующая течения времени. Она не старалась удерживать равновесие, но её мышцы сами удерживали его, так, словно на её крепкие руки опустился равномерный груз. Глаза Даники были закрыты, а пепельные волосы свешивались до самого пола.
В этот момент она была очень сосредоточена, полностью погрузившись в свои мысли. Однако же это не помешало ей почувствовать чье— то приближение. Женщина открыла глаза за секунду до того, как Айвэн Валуноплечий, желтобородый брат Пайкела, просунул через дверь свою волосатую голову.
Даника шире открыла глаза, чтобы разглядеть дварфа.
— Когда вся их магия ушла, многие принимают это, а многие так и не могут смириться, девочка, — сказал он, усиленно подмигивая.
Даника вертикально прокрутилась на пальцах и грациозно встала, оказавшись прямо перед лицом дварфа.
— Что ты знаешь, Айвэн? — спросила она.
— Следовало бы больше, но мне достаточно и этого для того, чтобы убедиться. Твои старшие непоседливые дети спустились в Кэррадун, мне это сообщил мой брат.
— Я слышала, что Тэмберли пользуется популярностью среди некоторых молодых леди.
— Ах, — дварф задумался и очень серьезно посмотрел на нее. — А что насчет Ханы?
Даника засмеялась, глядя на него.
— А что с ней?
— Она тоже заставила некоторых юношей обратить на себя внимание?
— Ей — двадцать два года, Айвэн. Это было бы вполне нормально.
— Вот ещё! Только до тех пор, пока ее дядю Айвэна не начинают вводить за нос. Не будет этого!
— Она вполне может позаботиться о себе. Она обучена этому.
— Нет, не может!
— Но ты ведь не устраиваешь такую же демонстрацию по поводу Тэмберли.
— Ба!. Мальчики делают то, что должны делать мальчики, — ответил он, — но они не могут делать лучше то, что умеют девочки, например Хана.
Даника поднесла руку ко рту в бесполезной попытке скрыть смех.
***Тёмное существо, бывшее когда— то архимагом Фетчигролом, архимагом великой и потерянной цивилизации, даже не признавало себя им, давно отказавшись от своей личности ещё в общем ритуале объединения, который провел Креншинибон. Он знал, что такое жизнь, знал, что такое бессмертие. Как лич, знал государства, состоящие из чистой энергии, как часть хрустального Осколка знал небытие и уничтожение.