— Хожу по домам, белье господам стираю, очень устаю, — пожаловалась новой жилице Патрикеева.
— Нашла бы легкую работу, — посоветовала ей Федосова.
— Да я и на хороших местах работала, только нигде долго не уживалась. Придет мой мужик, наскандалит. Меня сразу же и уволят. Очень буйный он у меня. Он раньше солдатом был. Живем вместе три года. У нас с ним есть сынок. Каждый месяц по четыре целковых плачу чухонцам за содержание ребенка. Мой-то хоть и любит сына, а все норовит где-то один. Тут пропадал три месяца, да недавно опять объявился. Одет франтом. Мне в подарок полусапожки принес и новое пальто. Десять целковых дал. Пойдем, говорит, сына проведаем.
«Где же ты был все это время?» — спрашиваю. А он: «Не твоего ума дело. Главное — вот он я, снова с тобой».
— Ох, боюсь я, подруга, за моего Яшу, — тихонько заплакала Мария. — Намедни часы мне с цепочкой подарил. А откуда они? Как бы в Сибирь не угодил...
Обо всем увиденном и услышанном Федосова доложила Путилину.
— Следи, милая, —не веря своей удаче, просил Иван Дмитриевич. — Со дня на день сам явится.
Однако дни шли за днями, преступник не появлялся, а нетерпеливое беспокойство пристава Путилина достигло предела. Он решил установить постоянный пост наблюдения. Вместе с городовым отправился к дому, в котором жила Патрикеева. И тут произошло то, чего так долго и уверенно ожидал Иван Дмитриевич, выстраивая свою логическую цепочку.
По дороге они нагнали человека, который показался Путилину знакомым незнакомцем: маленькие усы, высокий рост, широкие плечи и, главное, родимое пятно на левой щеке.
— Это ты, Соловьев? — окликнул его Путилин.
— Я, — машинально ответил преступник.
Их взгляды будто скрестились, в то же мгновение Путилин бросился на убийцу и сжал его руку, которая вынимала из-за пазухи нож. Пришедшие на подмогу городовой и дворники сбили преступника с ног и скрутили ему руки веревками.
Поимка преступника — дело трудное и опасное, но это только полдела. После ареста начинается не менее сложная часть. Необходимо предъявить все обвинительные улики, собрать вещественные доказательства и найти свидетелей преступлений, чтобы обвиняемый получил по заслугам.
...За день до ареста Григорьева разыскали скупщика краденых вещей, которому Патрикеева продала вещи, похищенные у купца Юнгмейстера. Серебряные часы с цепочкой, принадлежащие ученику часовщика, были найдены в ломбарде на Горсткиной улице. Вещественных доказательств было достаточно, чтобы уличить преступника, который на первом допросе держал себя нагло.
— Яков Григорьев, вы обвиняетесь в побеге из этапной царскосельской тюрьмы, убийстве и ограблении Лехтонена на Выборгском шоссе, а также Глазунова, ограблении купца Юнгмейстера... Не много ли преступлений для одного человека?
— Из тюрьмы я действительно бежал, а остальное — навет на меня, — спокойно отвечал убийца. — Да и доказательств у вас никаких нет.
— У Патрикеевой, твоей сожительницы, обнаружены часы и вещи, которые ты ей передал для продажи.
— Мало ли что придумает баба. Разве ей можно верить! Хотите невинного человека отправить на каторгу?
Провели опознание. Из шестерых мужчин трактирщик «Старушки» опознал одного — Григорьева.
Пригласили сестру Лехтонена. Путилин задал ей вопрос:
— Нет ли среди этих людей человека, который пил с вами водку в день убийства вашего брата?
— Вот он, — показала женщина на Григорьева.
— Теперь будешь сознаваться? — обратился Иван Дмитриевич к Якову.
— Врет она! Не собьете меня с панталыку. Не запугаете. Ничего я не знаю.
Путилин вызвал для допроса Марию Патрикееву
— Где воспитывается твой сын?
— В Парголово у Лехтонена. Только вчера в лавке встретила я их соседку, и она сказала мне, что Лехтонена убили.
— Это правда. А убил его отец твоего ребенка и твой сожитель — Яков Григорьев!
На очной ставке несчастная женщина в упор посмотрела на Григорьева и спросила:
— Яша, зачем ты убил Лехтонена, ведь он и его жена воспитывали и любили нашего сыночка, как родного?!
— Что ты несешь, баба! Разве наш малой воспитывался у Лехтонена?
Патрикеева кивнула и зарыдала. Потом с надеждой взглянула в глаза Григорьева:
— Может, это неправда, Яша?
Потрясенный Григорьев не выдержал:
— Да, это правда, я убил его.
И он начал рассказывать о совершенных им преступлениях. В заключение своей исповеди он сказал:
— Мария к моим злодействам не причастна. Не погубите ее.
Суд приговорил Якова Григорьева к 20 годам каторги.
ДУШЕГУБ