- Не высовываться! - кричит управдом.
Лева не высовывается, а я смотрю на эту шляпу. У нас во дворе никто не носит шляп. У нас все больше ушанки, кепки, а летом - тюбетейки или просто «политический зачес, как у Кагановича».
А вон внизу Лидочка. Рядом с ней Славик. Уже впряглись в санки и ждут, нам помахивают.
С нашей крыши весь «дом пять» виден. Вон из Гогиного парадного домработница тащит ведро к помойке. Высыпает. По ведру стучит. Мне видны консервные банки. Вот чудаки! Нам железо нужно, а они эти банки в помойку!
Сейчас с крыши мне хорошо видно, как к нам во двор зашел Гога. Рядом с ним Лариска. У них в руках коньки. Стоят, смотрят, как мы снег сбрасываем.
- Лезь сюда! - кричу я ему. Он плечами пожимает, на уши показывает.
- Лезь к нам! - орем мы с Левой. Гога опять на уши показывает, вертит головой.
Управдом его к лестнице подталкивает, а он все не понимает.
- Да ну его,- машет рукой Лева,- давай-ка этот пласт спихнем. Вот бахнет!
Мы поднатуживаемся, и большой ленивый пласт снега медленно едет к краю. У самого обреза крыши остановился, как бы задумался, а дальше не идет.
- Ну-ка, я его,- пыхтит Лева и жмет на лопату. Пларт нехотя трогается, и вдруг вместе с ним скользит Лева.
Я даже ничего не понял, а половина Левы где-то ниже крыши. Белые пальцы вцепились в веревку, а над спиной мелькают пятки. Веревка тугая, моих рук не слушается. Он рукой за снег, а снег под него. Глаза страшные.
- Алешка!
Тяну эту веревку. Ногами уперся в трубу и тяну.
Снизу визг. Управдом метнулся за калитку.
Гудит наша лестница. Кто-то рядом уцепился за веревку, тянет. Оглянулся - Лидочка. Кто-то толкается за спиной, ругается. Медленно поднимается, вырастает белый Лева. Утащили его за трубу. Он лежит, дышит в небо.
Я только сейчас узнал Жигана. Он Леву снегом кормит, на меня глазами косит:
- Что? Испугался? Ты же мне ногами упереться не давал. А как же без упора?
Он Лидочке кивает:
- Спасибо вот этой, рыжей…
- Каштановая она,- говорю я. Жиган молчит, ссадины па руках зализывает.
Лева медленно от снега отряхивается, интересуется, где его очки?
* * *
В общем, пятнадцать рублей нам управдом отсчитал. За все крыши. «Девочка с двумя макушками» нашла Левины очки, сама в них посмотрела, потом протянула Леве.
Деньги управдом выдал, когда мы с Лидочкой последний снег I бросили. Жиган ради: нашего кино один оголил целую крышу. Славик вместе с Левой дружков-приятелей организовал, и они с песней «Ах, куда ты паренек, ах, куда ты? Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты…» весь снег свезли во двор и уложили красивой египетской пирамидой.
- Ну как, Алеша? - прихлопывает Славик лопатой пира миду.
- Хорошо,- говорю я и вижу, как из парадной выходит Левина мама. Зовет его. Он идти не хочет. Она чуть постояла, потом удалилась. Лева плетется уныло домой. Оглянулся, нам руку поднял и скрылся в темном парадном.
- Всыплют ему?-интересуется Славик. Мы плечами пожимаем: кто знает?
А тут в калитке Женька. Веселый, добрый.
- Ребята! - кричит он.- Натюрморт во получился!
Он усаживается прямо на снежную пирамиду и рассказывает нам, как удивился директор «Овощей - фруктов», как удивились прохожие и даже удивился «один проходящий мимо настоящий художник»,
- Ура!
- Ха-ха!
- Банзай!
- Мировецки! - закончил Славик и спросил адрес магазина.
- Ну-ка, давай сюда деньги,- снимает варежку Лидочка. Женька отдает.
- Так,- прикидывает Лидочка.- Это сто и у нас пятнадцать. Еще Славик три рубля за бутыль получил.
Мы еще никогда не видели сразу столько денег. Просто у нас их не было.
- Неплохо бы сейчас ситро или орехов в сахаре,- куда-то в небо смотрит Славик.
Лидочка все наше богатство запихивает в варежку, объявляет:
- Ну вот что, друзья. Директор у нас есть. Операторы есть, художник есть, вон он, Женя. А я буду бухгалтером.
- Не тяжело тебе будет? - сомневаюсь я.- И режиссер и бухгалтер сразу.
- Ничего,- говорит Лидочка.- Справлюсь.
- Конечно,- рассуждает Славик,- сейчас можно только ситро, а орехи потом.
- Нет!- вот и все, что сказала Лидочка. Славик снежок лепит. Мы помалкиваем.
За спиной голос Жигана. Облокотился на сугроб, дымок кольцом пускает:
- Жмоты, дайте ребенку на ситро. Он хорошо работал. Лидочка варежку на руку натягивает, говорит просто:
- Славик, это же на кино. Понимаешь, малыш? Это на пленку. Лева из-за этого чуть не разбился. А мы вдруг дадим тебе на ситро. Ну, потерпи. У меня дома компот есть, за окном. Холодный.
- Кто чуть не разбился? - спрашивает Женька.- Лева? Где он?
Мы рассказали Женьке обо всем, что случилось на крыше.
- Ну, так пошли к нему,- говорит Женька.
- Нельзя. Уже его мама все знает. Жиган садится в снег рядом с Женькой.
- Пусть мальчик ситро попьет и орехи съест,- шарит он в карманах,- держи, Славик, трешку.
Славик мнет трешку в кармане, на нас смотрит.
- Ну, иди, Славик,- говорит Лидочка,- пей свое ситро…
- Жмоты,- встает Жиган,- я же к вам по-хорошему. Пошли, Славик.
Славик в египетскую пирамиду шлепается, на нас не смотрит.
- Ну, пошли же, Славик,- просит Жиган.- И ситро и орехи - все будет.
- Славик,- тихо говорит Лидочка;
- А тебе, рыжая, что надо? - оборачивается Жиган.
- Каштановая она,- говорю я.
- Все вы тут каштановые! - вдруг орет Жиган.- А я что, рыжий? Я же к вам по-хорошему. Понимаете? Алешка? По-хорошему… А вы?
- Подожди, успокойся,- говорит Лидочка и садится рядом с Жиганом.- Ну, чего ты шумишь?
- Да я не шумлю… Так просто… И когда только ваше кино будет готово?
- Еще немножко. Так, директор? - спрашивает меня Лидочка.
- Ага!
Лидочка варежкой потрясает:. - На пленку! Кстати, Славик, давай-ка сюда деньги. Запихала все в варежку, смеется.
- Сколько будет теперь метров, директор?
- Много, - радуюсь я.
- Правильно, Алеша! - кричит Славик и падает на меня.- Давай бороться!
Все стали бороться.
***
Окончились наши каникулы. Еще денек, и все. Нас ждет «самая ответственная» четвертая четверть. В последний день каникул у меня дома заседает наш худсовет. Нонка учебники собрала, ушла на кухню.
Перед нами на столе тощий сценарий. Тоскливо оглядываю друзей:
- Ну, кто просит слова?
- Можно мне? - встает Женька.
- Валяй,
- В общем, мне сценарий нравится. Везувий есть, гладиаторы есть, все дерутся. Это очень хорошо. А где же Спартак?
- Как - где? - удивляемся мы с Левой.- Там, в сценарии.
Женька сценарий листает, руку в свой зачес:
- Тут на каждой странице слово Спартак… Да вот прямо под пальцем. Ну, а какой это был человек Спартак? Ну, какой? Что он хотел? Почему за ним пошли гладиаторы, почему он стал вождем?
- Ну, ведь там все написано,- говорим мы с Левой.
- Это верно,-соглашается Женька.- У вас все написано. А как же показать в кино? - Он шелестит страницами.- Вот послушайте: «Спартак любит свободу. Он презирает всякое рабство. Он хочет сделать во всем мире справедливость»… Ну, а как это показать?
- Очень просто,- говорит Лева и задумывается. - Очень просто,- говорю я и тоже думаю.
Алеша,- трогает меня Славик,-нужно побольше пороха…
- И чего вы думаете,- говорит через дверь кухни Нонка.- Возьмите и покажите вашего Спартака в цепях. Ведь он же был рабом? Так?
- Так,- соглашаемся мы.- А где цепи найдешь? За дверью тишина.
Мы тоже задумались. Все могут найти мальчишки, а вот настоящие цепи никому не попадались.
- Дожили,- громко вздыхает за дверью Нонка,- Обыкновенных цепей не найдешь.
- Можно от часов-ходиков,- предлагает Славик.
- А если поумнее?
- Давайте сами,- обижается Славик.
- А кто будет играть роль Спартака? - оглядывает нас Лидочка.- Уж больно вы все тощие. Вот только если Лева, да у него очки. Глупо же: Спартак - и вдруг в очках.
Мы согласились. Поддакнул и Лева.
- Можно Бахилю пригласить? - предлагает Мишка.- У него плечи во какие!
- Нельзя, для Спартака нельзя.
- В карты играет…
- Играл, а больше не играет,- заступаюсь я.- И вообще мне его жалко. Бросили мы его.
- А мне Жигана жалко,- вдруг говорит Славик.- Он добрый и еще смелый. Вот.
Нонка из кухни встревает:
- А куда вы Гогу дели? Он ведь ваш товарищ. Такой вежливый… Всегда «здрасьте» скажет.
- Ну, и здоровайся с ним сколько влезет. Тоже мне, Гога - гладиатор. Целуйся с ним.
- Все ясно,- говорит Нонка,- слышу голос моего братца. А как поживает твоя Ларисочка?
- Не будем отвлекаться,- встает Лидочка.- Давай, директор, пиши список артистов.
Я пишу, все мне советуют, помогают. Вот что у нас получилось:
«Действующие лица: Спартак - Сергей Бахиля.
Гречанка Эвтибида, из-за которой погиб Спартак,- Лариса Шатрова.
Крикс, полководец армии Спартака - Евгений Кораблев. Граник, полководец армии Спартака - Михаил Жаров. Сын Спартака - Славик.
Сулла, враг Спартака - Лева Гоц (узнать насчет очков). Валерия, любовь Спартака - Лидочка Кудрявцева. Кассий, враг Спартака - Гога из «дом пять». Шпион - граф де Стась Квашнин. Восставшие гладиаторы - все ребята нашего двора. Враги Спартака, римские легионеры - все ребята из «дом пять».
Знатные римские женщины - Зина и Клава со двора кинотеатра «Кадр».
- А ты, Алеша, чего будешь делать? - спрашивает Славик.
- Я директор. Директор не снимается.
- Правильно,- подтверждает Лидочка,-директоры не участвуют, только их жены снимаются. Ну, все как у мамы в театре.
Славик отбирает из моих рук карандаш, старательно затачивает с двух сторон.
- Значит, завтра в школу,- недоумевает Женька.- И куда только делись эти каникулы?
- Как - куда? - удивляется Лидочка.- У нас есть аппарат, есть киносценарий и есть деньги на пленку. Чего же вам еще? Вот будут летние каникулы, и начнем съемку «Спартака».
В дверь кто-то стучит. Нонка там разговаривает, потом к нам в комнату. Конверт на свет рассматривает.
- Странно,- бормочет она,- вот уже и письмишки появляются. Это тебе, Алешенька.
На конверте четким почерком мой адрес, и внизу: «Директору киностудии «Плющихфильм» Алеше Грибкову». А вверху: «3 а к а з н о е».
Упал на стол листочек. Лидочка подхватила, читает:
- «Дорогие ребята! Окончились ваши каникулы… Как отдохнули? Что с вашим кино? Я сейчас в командировке у наших шефов, в колхозе. Рассказала мальчишкам про вас, про ваше кино. Они не верят: говорят, что киноаппарат можно сделать только на заводе. А я разозлилась. Повела их в кузницу. И прямо на железках доказала, что все можно построить…
Сейчас им рисую всякие «мальтийские кресты и грейферы». Сама ничего не понимаю, а они схватывают. Если можно, пришлите им письмо. Пробуду еще с неделю. Сейчас готовимся к весеннему севу. Хорошо бы ваш «Плющихфильм» на один день стал студией документальной кинохроники. А?
Выйдут в поле тракторы, а на них рядом с отцами колхозные ребята. И еще колхозный оркестр организовали. Горнист перед началом сева протрубит на поле сигнал «Слушайте все!». Пойдет первым трактор, который ребята сами отремонтировали. У него прямо на борту написано: «Спартак». Еще у них есть трактор «Овод» и «Но пасаран!».
Алеша, большой привет всем ребятам. А Славика спросите, сколько будет 7X9?
До скорой встречи! Наташа.
И еще: сейчас уже, считайте, апрель, А двадцать второго» числа, в день рождения Владимира Ильича, вас будут принимать в комсомол. Ясно? Ну, то-то! Целую вас. Наташа».
Я письмо держу, все молчат. Женька просит:
- Давай-ка еще раз. Я прочитал еще раз.
- Ура!
- Ха-ха!
- Банзай! - вскакивает со стула Мишка.
- Мировецки! - сказал Славик и приуныл. Лидочка его утешает:
- Тебе же приятно будет, что твои друзья комсомольцы,- ерошит она чубчик Славика.
- А вы тогда меня не бросите? - осторожно косится Славик.
- Ну, что ты,- целует его Лидочка.
- А на свои собрания пустите?
Лидочка нетвердо обещает.
- А я все равно проберусь, - упрямо решает Славик,- вы и не заметите.
- Ну, и молодец,- говорю я.
Славик повеселел, нам подмигивает:
- А знаете, можно настоящую цепь в «дом пять» найти. Там собака к конуре прикована. Ее Тигр зовут, но она дворняжка. Совсем не страшно.
В комнату Нонка с учебником заглядывает:
- Вы чего тут шумите?
- На письмо, читай! Нонка прочитала:
- Ну, и чего вы орете?
- Нас всех в комсомол будут принимать! Сама Наташа пишет.
- Всех? - переспрашивает Нонка.
- Ну, вот только Славика пока нет, а так всех,- оглядываю я своих друзей. Довольная Нонка тоже всех нас осматривает, пошла в кухню.
- Алешка, пойди на минутку,- говорит она из-за двери,- тебе сколько было велено купить керосина?
Я сразу в кухню. Сегодня моя совесть чиста.
- Три литра! - кричу я.- Проверь, пожалуйста!
- Тише,- говорит Нонка и усаживает меня,- а если Мишу не примут?
- Чего?
- Тише,- повторяет Нонка и на дверь оглядывается.- А если Мишу не примут? Что вы будете делать?
Я все понял. Как-то вдруг холодно стало в нашей кухне.
- Не знаю, Нонка… Может быть, Наташа… Ведь же она сама письмо писала. Ну, всех, значит, и Мишку?
Она учебник вверх ногами листает, трет пальцами виски.
- Ну ладно, иди к ребятам.
- А керосин, Нонка?
- Иди ты со своим керосином… Все равно знаю, что меньше покупаешь. Мама заметила, да молчит. Все на свое кино. Катись!
- Чего ты такой, Алешка?- спрашивает Женька.
- Да вот насчет керосина…
- Чудак,- говорит Мишка,- керосин же сразу по уровню заметят. Лучший вес… картошка… Только потом сам чисть и тоньше срезай.
- А мне Валька Дзынь рассказывал,- делится Славик,- купил крыжовник, побрил его настоящей бритвой и получился виноград.
Мы все хохочем. Мишка громче всех…К концу подходят наши каникулы. Еще денек, и все. Снова в школу.