Поселковых хоккеистов не было. Они вообще редко на гарнизонный каток приходили. Свое у них раздолье зимнее было – застывшие пруды, озерца, болотца, горочки-пригорочки.
Но часам к двум подтягиваться стали и поселковые болельщики. Гарнизонные-то с утра здесь терлись.
Разделились четко: поселковые у одного борта – вроде как поближе к дому, гарнизонные – у противоположного, свистя, улюлюкая и подначивая своих визави.
А то как же: офицерские детки, белая кость. А там… Сельпо заныканное…
Выстроились команды друг напротив друга. Точнее, недруга, соперника.
Хозяева площадки, как картинки – все в одинаковых летных бежевых свитерах верблюжьей шерсти с нашитыми номерами и фамилиями, в шлемах угрожающе кроваво-алого цвета, с хорошими клюшками, на ногах – исключительно «канадки».
А напротив – поселковые… Эта разномастная команда напоминала больше кучку шпаны из фильма «Республика ШКИД»…
Жестокий хохот чуть не смел их со льда. Облаченные в разной степени сохранности и цветов ватники, сатиновые шаровары либо ватные штаны, те сбились щерящейся кучкой загнанных волчат, но от боя отказываться не собирались.
Раскрасневшиеся, злые, они перебирали валенками с прикрученными к ним допотопными коньками – у кого двухполозные, у кого-то даже «снегурки»! «Канадки» были только у двух или трех игроков, шлемов не было ни у кого.
Вратарь поселковых напоминал то ли лешего, то ли чучело огородное: в обрезанном военном тулупе, самодельной проволочной маске, нахлобученной поверх шапки с торчащими ушами, зеленых ватных штанах, обвязанных от колен до коньков аккуратно обрезанными прямыми деревянными колышками…
Вой и хохот достигли апогея, когда на середину площадки, к майору Коробкову, подъехали капитаны.
У поселковых это был Шашок. И ладно бы его черный ватник с намалеванной надписью белой нитрокраской на спине: «Шуба Лисья»… Но его клюшка…
Это был шедевр. Произведение искусства. Представляла она собой вырезанный из дубового, видимо, сучка агрегат с затейливо изогнутым «крюком», более напоминающим клюшку для игры в хоккей с мячом.
На ногах Шашка, правда, были «канадки». Новенькие.
Капитаны пожали друг другу руки. И тут майор Коробков машет мне рукой, я красиво перепрыгиваю через бортик (вдруг в игру зовут?), подъезжаю… Он мне смущенно: «Одолжи клюшку. Парню сложновато будет с самопалом-то»… Протягиваю нехотя свою красавицу…
Глянув сердито на нее, на меня, затем на майора, Шашок яростно-отрицательно затряс головой.
Майор помолчал мгновение, затем кивнул, хлопнул меня по плечу – дескать, свободен. Чем расстроил меня донельзя..
Зажал свисток зубами, поднял руку вверх…
Игорь и Шашок согнулись, вибрируя, нос к носу. Причем Шашок в своем черном ватнике с белыми отметинами напомнил паука-крестовика, хищно замершего над побледневшим от ужаса льдом. Резкий свисток пулей швырнул шайбу вниз, оглушительно клацнуло скрестившееся деревянное оружие, и рявкнул бой…
Все было в той схватке. Вывихнутые пальцы, синяки, ушибы. Сломанные клюшки и разодранная одежда. Разбитые носы, сорванные шлемы. Отвалившиеся от валенок «двухполозки» поселковых, которым тут же кидали через борт запасные, загодя приготовленные.
Валерке Левченко, гарнизонному защитнику, выбили два передних зуба, и его, рыдающего, увезли на машине в санчасть.
Страшен был Шашок в своем исступленном желании победить и повергнуть. Черным смерчем с белыми проблесками он носился по площадке, не обращая внимания на то, как трещали доски, когда его «впечатывали» в борт, серьезно намереваясь вывести из строя. Он отвечал тем же – чем дальше, тем жестче. Своим самодельным крюком он выделывал такое, что и не снилось ни одному канадскому профессионалу.
Уже на последних секундах при счете 4:4 – то есть гарантированной ничьей, Шашок летел к воротам гарнизонных, сметая все и всех на своем пути.
Остановить его было невозможно. Сбив с ног двух защитников, разлетевшихся в разные стороны, как сухие осенние листочки, Шашок из последних сил ткнул своей «клюкой» шайбу в узенький просвет последней надежды, в левый угол ворот.
Но в этот момент его клюшка сломалась, шайба лениво замерла, чуть коснувшись заветной линии, и переползти ее так и не смогла.
Дымящийся паром вратарь прихлопнул ее ловушкой, купленной в «Спорттоварах» райцентра, и замер ничком.
Проверещал немного растерянно свисток майора Коробкова. Бой закончился. Ничья.
Гарнизонные нарезали круги по площадке, потрясая в воздухе клюшками.
Восторженно визжавшие девицы швыряли в небеса свои модные разноцветные мохеровые шапочки. Перевозбужденные поселковые болельщики не расходились – может, подраться надо будет еще на всякий случай?.. – и одобрительно что-то кричали своим игрокам.