В. Луи в своей шикарной гостиной на даче с женой Дженнифер, сыновьями Антоном, Николаем и Михаилом, а также приятелем, пожелавшим сохранить анонимность: Луи даже после смерти будоражит сознание многих в России и за рубежом
В. Луи с сыновьями, женой Дженнифер и легендарной «английской тёщей», которая была против этого брака, а впоследствии стала лучшим другом и конфидентом Виктора. (Предоставлено М. Голынской)
Вспоминается тележурналист Маша Шахова, которая в начале нулевых годов посвятила один из выпусков своих «Дачников» Виктору Луи, безуспешно пытаясь проникнуть на территорию его дачи. У Шаховой, как известно, знаменитый муж — журналист и ведущий Евгений Киселёв, который не нашёл ничего лучше, как показать в эфире на всю страну собственный винный погреб-хумидор накануне смены власти на НТВ. Более сильного пиара своим недругам придумать было трудно. Теперь мне кажется, что всё это как-то связано. Не верю в загробный мир, но без подсказки Виктора Луи с того света явно не обошлось: вот только г-н Киселёв не понял, что тот пошутил.
На втором этаже дачи располагались спальня и детская. Последняя постоянно была востребована, так как всего Дженнифер родила Виктору троих сыновей — младший, Антон (Anthony), появился на свет в 1968-м уже не в Лондоне, а в Москве. Частый гость на «луёвой даче» Фаина Киршон вспоминает один эпизод: «Я как-то приехала, Виктор сказал, что Дженни нет дома, она с мальчиками уехала на рождественскую службу — это было Рождество. И потом они появились: и я упала, потому что вошли два таких маленьких джентльмена в бабочках, в белых рубашечках! Они были на службе».
А после службы — обратная сторона «классического английского воспитания». «По какому-то поводу мы с Дженни зашли в детскую, — продолжает Киршон, — Антона ещё не было, и я не помню, то ли Миша, то ли Коля в этой кроватке — представляете, как дети умеют лежать? Ноги там, где голова, голова там, где ноги, руки торчат… там была деревянная решетка и впечатление, что ребёнок акробат. Я кинулась поправлять — и вдруг она меня останавливает словами: «Не надо, Фаина». Я говорю: «Дженни, ну это же неудобно!» «Нет, если ребёнок спит, значит ему так удобно, не надо его трогать»».
Дети ходили в местную переделкинскую школу. Однажды один из братцев Луи пришёл домой в слезах — ему поставили тройку. По английскому.
Дженнифер была настолько типичной англичанкой, что даже не верилось, что такая близость к эталону в принципе возможна. Она сносно, даже очень, говорила по-русски, сохраняя размягчённый английский акцент. Чем дольше она жила в Стране Советов, тем более типичной англичанкой становилась. Все Друзья без исключения говорят, что она была патологически жадной, однако ж Драматургу Юрию Шерлингу, однажды обкраденному до нитки квартирными ворами, именно Дженни, втайне от мужа, вынесла пусть недорогое, но украшение, чтобы хоть как-то утешить его жену.
Как и подобает истинной англичанке, она брезгливо относилась к окружавшей её чуждой среде. Не сказать, что она была безразлична к стране, в которой жила, — нет, и этому есть бесспорное доказательство, о котором Речь пойдёт позднее. Но самоощущение осколка великой цивилизации, волею судьбы отлетевшего и застрявшего в земле варваров, — признак, помимо её воли засевший в британском геноме. «Он ей будет Пушкина читать, а она ему, кроме молитвы, ничего», — говорили друзья про супругов.
«Он тяготился ею, — утверждает Мэлор Стуруа. — С ней он как-то был очень скован, очень формален. На приёмы, на рауты все приходят с жёнами, а он, как правило, приходил один. То ли она ему мешала работать — он сам был очень подвижный, а тут надо с ней ходить и представлять, — то ли он её просто не любил. Кто знает?».
Но мистер и миссис Луис были идеально технологичной парой. Миссис Луис никогда не вмешивалась напрямую в дела мистера Луиса — точнее, вела себя так, чтобы другие ясно видели: не вмешивается. Сама будучи журналистом и редактором, она с механичностью автоответчика фиксировала входящие звонки и записывала в ежедневник оставленные сообщения — messages. С кротостью переводчика-референта переводила на качественный английский Викторовы статьи, которые он писал «на экспорт». «Я приехал на их дачу в первый раз в 76-м, — рассказывает контрразведчик Станислав Лекарев. — Она была на приёме, но сторонилась от всех этих «контактов». Вокруг были в основном мужчины».