— Ваше Величество, – барон толкнул в бок старшую и она тоже опустилась в реверансе. – Честь принимать вас в моем доме. До нас дошли радостные вести о победе над силами зла и изменниками Холоу.
— Рад видеть вас и вашу семью в добром здравии, – ответил им Виктор, надев вежливую улыбку, хотя едва держался на ногах. Два дня в седле и бессонная ночь немало измотали его. Николь держала его за руку, с любопытством оглядывая хозяев замка и их жилище. Зал не был предназначен для приема гостей, поэтому мебели в нем было мало. Просторный и холодный, освещенный несколькими десятками свечей и двумя факелами у входа в жилые покои. Барон был одет как обычный вандерширский вельможа, богато и цветасто. Его дочери, которые заинтересовали Николь больше всего прочего, были двумя противоположностями. Одна – высокая и статная брюнетка с длинными вьющимися локонами и темно-карими глазами, вторая – худенькая и бледная, голубоглазая с прямыми льняными волосами.
— Прошу принять мои соболезнования по поводу кончины вашего батюшки, нашего славного короля, Теодора Великого, – продолжал барон. Виктор едва кивнул, пошатнувшись. Николь улыбнулась хозяину, желая привлечь его внимание к себе.
— Для вас и вашей прекрасной супруги приготовлены лучшие комнаты, – произнес мужчина, поклонившись Николь. Его дочери внимательно изучали ее, не понимая, что нашел Виктор в худощавой и растрепанной девице, одетой так странно и пахнущей лошадью.
— Это будет очень любезно, барон, – ответила Николь. – Я не держусь на ногах от усталости.
— Ох, простите, – поспешил исправиться хозяин замка, позвав прислугу. – Вас немедля проводят в покои. Все разговоры после.
Королева снисходительно улыбнулась, крепче прижав локоть мужа к себе. Виктор тоже поблагодарил барона, не имея никаких возражений.
— Ваши друзья будут расположены в лучших покоях, – продолжал барон, заметив в дверях еще нескольких вандерширских дворян, которых хорошо знал.
— Я всех вам представлю за ужином, – пообещал Виктор и последовал за слугой. Николь поддерживала его под руку, обернувшись, чтоб взглянуть на остальных друзей. Она заметила, как брюнетка побледнела еще больше, и что-то шепнула отцу, едва Кристиан переступил порог. Но тот лишь цыкнул на нее и продолжал мило улыбаться, приветствуя гостей и предоставляя им прислугу.
Преодолев несколько бесконечных лестниц и пару коридоров, король с королевой достигли, наконец, своей спальной. Комната была богато убрана и принадлежала хозяину дома. На время пребывания в замке почетного гостя, барон предоставил свои покои ему. Николь вздохнула, вспомнив чудесные покои в доме Садида и светлые комнаты дворца в Эвервуде. Тут и близко не было той легкости и красоты. Нагроможденная резная мебель, богато украшенная золотом, занимала почти всю комнату. Одно узкое окно выходило во двор и было закрыто ставнями. Натопленный камин пылал жаром, делая спальную еще более душной. Алый бархатный полог с кистями из золотых нитей скрывал огромную кровать, стоявшую на возвышении, как трон. Виктор рухнул на нее, не снимая даже сапог, и уснул. Безвкусица и вычурность обстановки его абсолютно не интересовали. Королева позвонила прислуге и велела приготовить горячую ванну и чистую одежду. Горничная сделала книксен, не сводя любопытного взгляда с такой важной особы, и поспешила выполнять. Оставшись одна, Николь села рядом с мужем и расстегнула его мундир и рубашку, чтобы облегчить дыхание. Он даже не проснулся, только вздохнул.
В дверь тихо постучали. Николь отперла, нисколько не удивившись, когда на пороге возник граф. Он неслышно просочился в комнату, затравленно озираясь, словно опасаясь слежки.
— Скребешься, как мышь, – королева прикрыла дверь и вновь заперла на ключ, не желая полагаться на порядочность прислуги незнакомого ей феодала.
— Знал, что не нужно было сюда ехать, – произнес Кристиан, облегченно вздохнув. Он сел в большое кресло перед камином. Высокая спинка скрывала его полностью.
— Открой окно, тут можно задохнуться, – попросила Николь, продолжив освобождать Виктора от одежды.
— Прислуга в ужасе, – хихикнул граф. Он отдернул бархатные портьеры и открыл тяжелые ставни. В комнату проник свежий вечерний воздух, сделав пребывание в ней не таким мучительным для Николь.
— Они магов в жизни не видели, – продолжал граф, тоже освобождаясь от мундира и пояса с оружием. – А тут еще и вампиры, и южане, но я всех затмил.
— Которая виновница твоих злоключений? – спросила Николь, оставив мужа отдыхать и присоединившись к графу. Мужчина сидел на подоконнике, наслаждаясь прохладным воздухом. Он тоже выглядел уставшим, но держался лучше Виктора. Ночью он перевоплощался и летал, оставляя обоз, это было не так утомительно, как ехать в седле.
— Блондинка или брюнетка?
— Конечно, брюнетка, – возмутился граф, не понимая, как можно спутать. – Айрис. Вторая еще совсем дитя. Хотя прехорошенькая.
— Мне она тоже понравилась, – Николь улыбнулась, не обращая внимания на замечания Кристиана. Его было уже не исправить, и полюбила его она именно таким.
— Откуда у этого старого крота такие лилии? – не понимал граф, глядя на ночное небо.
— Как ты точно подметил, – улыбнулась девушка. – Они и вправду похожи на лилии. Белая и золотистая.
— Нет, лилии это я их переоценил, – усмехнулся Кристиан. – Ирисы.
Николь засмеялась.
— А я, какой цветок, по-твоему? – спросила она, подумав про Иджу и его благоухающие сады. Кристиан задумался, взглянув на нее. Николь немного смутилась, на щеках появился румянец.
— Лотос, – ответил граф с улыбкой. – Только что был белый, но вот уже есть розовые оттенки.
Он подсел ближе и обхватил ее за талию.
— И пахнет так нежно, едва уловимо, но очень приятно, – продолжал он, склонив голову к ее шее и вдыхая аромат ее кожи.
— Да, лошадями, – хихикнула девушка, обвив его шею руками.
— Знаешь, что цветы лотоса можно есть? – спросил граф, и она почувствовала как он начал покусывать ее между поцелуями.
— Ты голоден? – спросила Николь, сдерживая смех. Кристиан отстранился, но не отпустил ее из объятий.
— Нет, я отлично поел два дня назад, – ответил он, хитро прищурившись.
— А ты какой цветок? – Николь опустила голову ему на грудь, понимая намек. Его шутливый тон и хорошее настроение придавало ей самой уверенности и оптимизма. В чужом неуютном замке, после ужасных испытаний и выматывающего похода, она могла надеяться только на него и Виктора. Рядом с ними она ничего не боялась и везде была, как дома.
— Я не цветок, я сорняк, – ответил граф, погладив ее по волосам. – Знаешь, такой колючий, еще к одежде цепляется. Крестьяне его выкапывают и бросают на дорогу, чтобы лошади топтали.
— Ну уж нет, – возмутилась девушка. – Я сама подумаю.
— Мне уже страшно, – усмехнулся граф.
— Ты – роза, – заключила девушка, поразмыслив какое-то время.
— Я? – Кристиана такое сравнение, казалось, обидело. Николь вспомнила, как точно также посмотрел на нее Виктор, когда она сказала, что он красивее эльфа. Комплименты мужчины явно не умели ценить.
— Да, ярко-бордовая роза, с бархатными лепестками и дурманящим ароматом, – продолжала Николь, прикрыв глаза. – Девушки не могут оставаться равнодушными, когда видят ее. Но сорвать ее невозможно, только если не бояться острых шипов.
— Ты мне льстишь. Но за шипы спасибо, это уже хоть что-то, – ответил граф.
— А Виктор у меня будет нарциссом, – Николь очень понравилось новое развлечение. – Он такой нежный, белоснежный и без шипов.
— Не по-королевски как-то, – не согласился Кристиан. – Нарциссы растут везде, почти как сорняки.
— Неправда, ты в цветах ничего не смыслишь, – девушка легко ударила его по носу пальцем. – И я говорю о самом цветке, а не о его ценности.
В дверь постучали. Граф отпустил королеву и слез с широкого подоконника.