– Это все бездоказательно, – возразил я. – Докажите на примере.
– Ладно. Назови имя.
– Чье?
– Какого-нибудь нашего знакомого, это безразлично.
– Ну, Прягин Илья Иванович. Идет?
– Идет. Корыстолюбие!
– Прягин корыстолюбив? Вот бы никогда не подумал – ха-ха! Прягин корыстолюбив?
– Конечно. Ты, молодой человек, этого не замечал, потому что не было случая, а мне случая не нужно.
Он умолк и долго сидел, что-то обдумывая.
– Хочешь, молодой человек, проверим меня. Показать тебе Прягина в натуральную величину?
– Показывайте.
– Сегодня? Сейчас?
– Ладно. Все равно делать нечего.
Кабакевич подошел к телефону.
– Центральная? 543-121. Спасибо. Квартира Прягина? Здравствуй, Илья. Ты свободен? Приезжай немедленно ко мне. Есть очень большое, важное дело… Что? Да, очень большое. Ждем!
Он повесил трубку и вернулся ко мне.
– Приедет. Теперь приготовим для него лакмусовую бумажку. Придумай, молодой человек, какое-нибудь предприятие, могущее принести миллиона два прибыли…
Я засмеялся.
– Поверьте, что, если бы я придумал такое предприятие, я держал бы его в секрете.
– Да нет… Можно выдумать что-нибудь самое глупое, но оглушительное. Какой-нибудь ослепительный мираж, грезу, закованную в колоссальные цифры.
– Ну, ладно… Гм… Что бы такое? Разве так: печатать объявления на петербургских тротуарах.
– Все равно. Великолепно!.. Оглушительно! Миллионный оборот! Сотни агентов! Струи золота, снег из кредитных бумажек! Браво! Только все-таки разработаем до его прихода цифры и встретим его с оружием в руках.
Мы энергично принялись за работу.
II
– Что такое стряслось? – спросил Прягин, пожимая нам руки. – Пожар у тебя случился или двести тысяч выиграл?
Кабакевич загадочно посмотрел на Прягина.
– Не шути, Прягин. Дело очень серьезное. Скажи, Прягин, мог бы ты вступить в дело, которое может дать до трех тысяч процентов дохода?
– Вы сумасшедшие, – засмеялся Прягин. – Такого дела не может быть.
Кабакевич схватил его за руку и, сжав ее до боли, прошептал:
– А если я докажу тебе, что такое дело есть?
– Тогда, значит, я сумасшедший.
– Хорошо, – спокойно сказал Кабакевич, пожимая плечами и опускаясь на диван. – Тогда извиняюсь, что побеспокоил тебя. Обойдемся как-нибудь сами. (Он помолчал.) Ну, что, был вчера на скачках?
– Да какое же вы дело затеваете?
– Дело? Ах, да… Это, видишь ли, большой секрет, и если ты относишься скептически, то зачем же…
– А ты расскажи! – нервно вскричал Прягин. – Не могу же я святым духом знать. Может, и возьмусь.
Кабакевич притворил обе двери, таинственно огляделся и сказал:
– Надеюсь на твою скромность и порядочность. Если дело тебе не понравится – ради бога, чтобы ни одна душа о нем не знала.
Он сел в кресло и замолчал.
– Ну?!
– Прягин! Ты обратил внимание на то, что дома главных улиц Петербурга сверху донизу покрыты тысячами вывесок и реклам? Кажется, больше уже некуда приткнуть самой крошечной вывесочки или объявления! А между тем есть место, которое совершенно никем не использовано, никого до сих пор не интересовало и мысль о котором никому не приходила в голову… Есть такое громадное, неизмеримое место!
– Небо? – спросил иронически Прягин.
– Земля! Знаешь ли ты, Прягин, что тротуары главных улиц Петербурга занимают площадь в четыре миллиона квадратных аршин?
– Может быть, но…
– Постой! Знаешь ли ты, что мы можем получить от города совершенно бесплатно право пользования главными тротуарами?
– Это неслыханно!
– Нет, слыхано! Я иду в городскую думу – и говорю: «Ежегодный ремонт тротуаров стоит городу сотни тысяч рублей. Хотите, я берусь делать это за вас? Правда, у меня на каждой тротуарной плите будет публикация какой-нибудь фирмы, но не все ли вам равно? Красота города не пострадает от этого, потому что стены домов все равно пестрят тысячами вывесок и афиш – никого это не шокирует… Я предлагаю вам еще более блестящую вещь: у вас тротуарные плиты из плохого гранита, а у меня они будут чистейшего мрамора!
Прягин наморщил лоб.
– Допустим, что они и согласятся, но это все-таки вздор и чепуха: где вы наберете такую уйму объявлений, чтобы окупить стоимость мрамора?
– Очень просто: мраморная плита стоит два рубля, а объявление, вечное, несмываемое объявление – двадцать пять рублей!