— Ишь ты, граф… — пробормотал Септах Мелайн. — Ничего себе! Граф Мандралиска! Верховный советник его величества правителя понтифекса Гавирала! Он успел проделать длинный путь с тех пор, когда стоял за креслом прокуратора и пробовал вино, которое ему подавали, чтобы узнать, не отравлено ли оно. Прыткий парень!
16
— Вы вызывали меня, ваша светлость? — спросил Тастейн.
Мандралиска чуть заметно кивнул.
— Приведите ко мне меняющего форму, если вас не затруднит, мой добрый герцог.
— Но он уехал, господин.
— Уехал? Уехал?!
Мандралиска почувствовал, как его захлестнула волна ярости и тревоги, настолько мощная, что он сам поразился ее силе. Это продолжалось всего один миг, но в этот миг ему показалось, что его куда-то несет по воздуху неодолимая сила урагана. Реакция на раздражение настораживала его своей чрезмерностью; к тому же он был недоволен тем, что в последние дни такие неконтролируемые вспышки повторялись слишком часто.
Он ненавидел эти мгновения душевной неустойчивости, похожей на головокружение, которые стали случаться с ним в последнее время. Он ненавидел себя за то, что поддается им. Это был признак слабости.
Мальчишка тоже может заметить, что с ним происходит. Он наблюдательный.
Мандралиска заставил себя говорить более спокойно.
— Куда он уехал, Тастейн?
— Я думаю, господин, что к себе в Пиурифэйн. Наверное, отправился домой, чтобы доложить Данипиур о переговорах.
Поразительная новость! Мандралиска почувствовал, что на него снова налетает беззвучный вихрь.
Мандралиска нашарил рукой хлыст для верховой езды, который всегда лежал на его столе, схватил его, стиснул рукоять в кулаке с такой силой, что суставы побелели, потом отшвырнул в сторону Чтобы немного успокоиться, он подошел к окну и посмотрел на улицу Но от этого стало только хуже, так как за огромным окном лил дождь. Уже три дня подряд на Ни-мойю обрушивались ливни — настоящий потоп, особенно неожиданный в конце лета, ведь это время всегда было здесь началом длительного, продолжавшегося всю осень и зиму сухого сезона. Стена дождя полностью скрыла реку, протекавшую совсем неподалеку. Не было видно ничего, кроме сплошной серости, серости, серости… А бесконечный стук ливня по огромному кварцевому окну кабинета уже начинал бесить его. Еще один такой день, и он начнет орать.
Хладнокровие. Сохранять хладнокровие.
Но разве это возможно? Деккерет — об этом только что сообщили — благополучно высадился в Пилиплоке во главе большого войска. А Вайизейсп Уувизейсп Аавизейсп отправился к себе в Пиурифэйн, чтобы поболтать со своей королевой.
— Он уехал, — медленно произнес Мандралиска, — и мне никто об этом не доложил. Почему? Мы с ним намечали на сегодня важную встречу. — Алая пелена гнева снова затуманила его взгляд. — Посол метаморфов неожиданно отправляется домой, не позаботившись даже о том, чтобы на минутку заглянуть к верховному советнику хотя бы попрощаться, и никто ничего мне об этом не докладывает!
— Господин, я не… я даже не думал…
— Ты никогда не думаешь! Никогда! Вот именно, Тастейн, — ты никогда не думаешь!
Он хотел, чтобы от его слов веяло ледяным холодом, но они прозвучали как какой-то полузадушенный визг. Мандралиске показалось, что его голова вот-вот взорвется. Хаймак Барджазид лишь на днях сказал ему, что так много пользоваться шлемом, как это делал он, было опасно. Возможно, так оно и есть, думал он, возможно, что именно поэтому он в последнее время ощущает себя таким неуравновешенным. А быть может, виной всему просто напряжение от сознания того, что война за независимость, о которой он так давно мечтал, должна была вот-вот начаться. Но он никогда не испытывал особых трудностей, когда нужно было сохранять самообладание. А сейчас был совсем неподходящий момент для того, чтобы терять контроль над собой.
Только не сейчас, когда Деккерет высадился в Пилиплоке. А посол метаморфов удрал.
Уже второй раз за какие-то полторы минуты Мандралиска напряг силы, чтобы сдержать свои бунтующие эмоции и трезво обдумать происходившее.
От плана укрепить все побережье, чтобы не дать короналю высадиться, он давно уже отказался. Мандралиска, в конце концов, пришел к выводу, что одно дело уговорить жителей Зимроэля присоединиться к правителям Ни-мойи, провозгласившим независимость и обещающим населению всякую всячину, и совсем другое — призывать их сейчас, когда восстание еще не набрало настоящей силы, реально поднять руку на помазанного короналя. Куда лучше было предоставить жаждущим мести меняющим форму самим разобраться с Деккеретом, решил Мандралиска после нескольких недель напряженных споров с самим собой. Но сейчас ему начало казаться, что это решение могло стать серьезной стратегической ошибкой, что игра внезапно пошла не так, как надо. Партизанских войск меняющих форму, о создании которых Мандралиска вел переговоры и которые, по его плану, следовало разместить в лесах, чтобы преградить Деккерету северный путь, еще не существовало. А теперь исчез и сам посол метаморфов. Его важнейший союзник. Его секретное оружие против правительства Алханроэля.
Данипиур уже сообщили о сути предложения Мандралиски: гражданские свободы для ее подданных в обмен на их военную помощь против Деккерета. Возможно, Вайизейсп Уувизейсп Аавизейсп отправился домой лишь затем, чтобы обсудить с Данипиур конкретные детали развертывания тех самых отрядов, о которых просил Мандралиска.
Возможно.
Но почему в таком случае меняющий форму ничего не сказал ему, прежде чем отправиться в путь? Не исключено, что случилось нечто куда более серьезное, нечто, сильно изменившее отношение меняющего форму ко всему плану в целом.
То, что раньше казалось Мандралиске таким простым, начинало обрастать все большими и большими трудностями.
Но он знал, что в таком положении гнев был далеко не лучшей реакцией. Волнение, страх, отчаяние тоже были в равной степени бесполезными. Кампания еще толком не началась, и впадать в панику было безусловно рано. В любой момент в действиях обеих сторон могли проявиться какие-нибудь неожиданности, задержки, просчеты.
— Тастейн, меня следовало сразу же поставить в известность об этом, — сказал Мандралиска самым мягким тоном, на какой был способен — И мне очень, очень жаль, что это не было сделано. Но теперь это уже никоим образом нельзя поправить, так ведь, Тастейн?
— Да, ваша светлость, — почти шепотом ответил юноша.
Он весь побелел и дрожал. Казалось, что все, на что он был сейчас способен, это не отводить глаз под пристальным взглядом Мандралиски. Наверное, мальчишка ожидал, что его сейчас изобьют. Боялся, что ему исполосуют лицо хлыстом? Мандралиска не видел Тастейна настолько испуганным с момента их первой встречи в тайной столице в пустыне, укрывшейся за непроходимой Долиной плетей.
Но срывать зло на подчиненных сейчас тоже было совершенно бесполезно. Внезапный отъезд Вайизейспа Уувизейспа Аавизейспа мог привести к серьезным трудностям, а мог и не привести, хотя в любом случае лучше было готовиться к немалым осложнениям. Но, независимо от того, что затеял меняющий форму, сказал себе Мандралиска, сейчас было неподходящее время для того, чтобы лишаться своих ближайших помощников. А Тастейн еще мог пригодиться. Мальчишка был лоялен, мальчишка был умен, мальчишка был полезен.
— Вот чего я от тебя сейчас хочу, Тастейн, — сказал Мандралиска. — Ты должен немедленно отправиться на Большой базар, подойти к кому-нибудь из лавочников и сказать ему, что я хочу, чтобы он свел тебя с одним из руководителей гильдии воров. Ведь ты же знаешь о гильдии официальных воров Ни-мойи, Тастейн? О том, что они работают на базаре в содружестве с торговцами, забирают себе некоторое строго оговоренное количество товаров, а взамен охраняют торговцев от жадных неофициальных воров, которые не знают, что такое чувство меры?
— Да, господин.
— Вот и прекрасно. Поговори с ворами. Они имеют связи с местной колонией меняющих форму. Ты, конечно, знаешь, что этот город просто кишит меняющими форму. Их здесь прячется гораздо больше, чем ты мог бы себе представить. Свяжись с ними. Пользуйся моим именем. Если придется сорить деньгами, делай это не стесняясь. Сообщи им, что у меня возникла необходимость срочно отправить послание Данипиур — срочно, Тастейн! — и когда найдешь кого-нибудь, кто согласится доставить это послание, приведи его сюда, ко мне. Тебе все ясно, Тастейн?