За мной визгливо царапнул по камню металл — Король обнажил меч и в узости прохода клинок зацепил стену. Обернувшись, я в свете факела увидел перед собой выставленный, мерцающий меч. С кончика его свисала крыса. Темная кровь капала на землю. Король стряхнул эту тварь с меча и она упала, стукнув о землю, как небольшой мешочек.
Он с силой вложил клинок в ножны, сердито подняв взгляд, когда меч снова шаркнул по стене.
Мы продолжали продвигаться вперед, и я заметил, что по сторонам начали появляться ответвления — одни достаточно просторные, чтобы войти в них, другие — не шире меча, — как вдруг уткнулись в развилку. Каким путем следовать дальше, понять было невозможно. «Туда» — прошептал я, выбрав ход, что пошире. Вскоре явилась новая развилка, и спустя недолгое время я понял, что не только позабыл, как часто ветвятся и разделяются эти потайные ходы, но и завожу Короля все глубже и глубже в лабиринт, — и быть может, все дальше от сенешаля.
Король, уловив мои сомнения, принялся напряженным шепотом задавать мне вопросы, но тут из темноты донесся не то крик, не то громкий возглас. Мне показалось, что крик раздался позади нас и, развернувшись, я последовал за Королем, отважно шагавшим впереди, воздев, точно факел, обнаженный меч, и вскоре мы оказались в расширяющемся, устланном сладко пахнущим тростником проходе. Проход этот привел нас к крепкой на вид арочной дубовой двери. Из-за нее слышались приглушенные звуки, потом что-то, похоже, упало. «Откройте! — крикнул Король. — Именем Короля!». Я услышал, как за дверью скользит по железным кольцам железный засов. Король толчком растворил дверь, и я вошел за ним в мерцающую комнату, увешанную шелками и освещенную множеством свеч, пристроенных на стенные консоли.
Тристан с обнаженным мечом возвышался над поверженным Освином, который лежал у его ног, в страхе глядя на приставленное к своему горлу лезвие. За Тристаном стояла, вцепившись ему в руку, Королева, взгляд ее был холоден.
— Вам следует с большей мудростью выбирать защитника для Королевы, дядя, — произнес Тристан, подводя ее к Королю.
В углу комнаты возвышалась укрытая малиновой завесой кровать с золочеными столбиками. На маленьком столе стоял золотой кубок с вином и корзинка поблескивающего винограда. Второй кубок лежал на боку рядом с первым. Потолок над столом украшали переплетенные лозы, золотые и серебряные, листья их сверкали, отражая пламя свечей.
Король взглянул на лежащего Освина, на Тристана, стоящего над ним, на неподвижную Королеву. Озаренные свечами глаза Короля были темны, точно камни.
— Тристан! — воскликнул он, стремительно возвращая меч в ножны, и раскинул руки, чтобы принять племянника в яростные объятья. Слезы полосовали щеки Короля, точно струйки крови.
Светает. Не могу написать больше ни слова.
Я улучил несколько минут, чтобы закончить рассказ, начатый в последней моей записи.
Мы вышли из Приюта Освина под свет дня, после чего произошло три события: Изольда удалилась в королевскую опочивальню, стража свела Освина в тюремную башню, а мы — Король, Тристан и я — поднялись по лестницам башни северо-западной в личный покой Короля, и там Тристан поведал нам свою историю.
Он получил послание от Брангейны, известившее его о том, куда Освин пригласил Королеву. Королева Изольда, презиравшая сенешаля и потому никакой опасности не почуявшая, согласилась прогуляться с Освином вглубь стены, где сенешаль обещал показать ей свой тайный приют. Брангейна снабдила Королеву кинжалом, который та спрятала под мантией. Тристан же, слышавший рассказы о Приюте Освина, да и в любом случае полагавший, что сенешаль не самый подходящий для Королевы спутник, вернулся в замок, переодевшись бретонским менестрелем, — тем самым, в шапочке с перьями, что играл перед избранным обществом в ночь, когда я, возвращаясь к себе, нашел у двери моей спальни слугу сенешаля. В ту ночь Тристан, пройдя за белую олениху, углубился в лабиринт, отыскал приют Освина и спрятался на его кровати. В непроглядной комнате, укрытой в недрах стены, он не слышал ничего, даже пения петухов. Внезапный дребезг ключей был для него что звон кузнечного молота, бьющего в наковальню. Занялось пламя свечей. Освин рассказывал Королеве о своем приюте, именуя его садом наслаждений. Он поведал, как золотых дел мастер выковывал лозы и листья, показал, описав их во всех подробностях, несколько бесценных вещиц, как то — серебряную чашу, устланную снутри золотом, медную фигурку, дующую в серебряную трубу, и пенал из моржовой кости, покрытый резным барельефом, которые изображает зверей с человечьими головами. Он предложил ей виноград и вино. Королева пожелала уйти. «Но я еще не показал вам кровать, это работа воистину хитроумная» — сказал Освин. Когда же Королева ответила отказом, он схватил ее за руку и попытался силой подтащить к кровати. В этот миг завеса раздернулась и Тристан выскочил наружу с мечом в руке. Освин в ужасе воззрился на него, потом отпрянул, ударился о столик, свалил бокал с вином и сам повалился на покрытый плитками пол. Мгновение спустя голос Короля прокричал: «Откройте!».