Он не просил меня истолковать этот сон.
Иногда я слышу ночами, как в недалекой спальне Тристана скрежещет, царапая кольца, железный засов. Я вслушиваюсь в долгое скрипение двери, подобное крику, который издавал бы обратившийся в дерево зверь, в шаги оставляющего спальню Тристана. Рано или поздно до меня доносится и далекий крик другой двери и звуки шагов, удаляющихся из королевской опочивальни. Одни шаги встречаются с другими и вместе стихают в ночи.
Куда они направляются? Наверх, минуя женские покои, в личную спальню Королевы? Через замковый двор, к королевиному саду и башне? Сквозь потерн, ведущий в ветроград?
А что если Король проснется?
Так больше продолжаться не может. Король яро цепляется за верность Тристана, но сомнения, но подозрения изводят его, и он пристально вглядывается в лицо племянника, изобретая меж тем все новые средства накликать беду. Сегодня Королева и Тристан отправились охотиться с Королем и его баронами. Я тоже был с ними. Король, приметив, что Королева устает, привел ее в один из своих превосходно обустроенных охотничьих домиков, где и велел ей оставаться с Тристаном, покамест сам он не вернется в сумерках, чтобы забрать их. Королева протестовала; Король настаивал. Едва поскакали мы прочь; как Король осадил коня и попросил, чтобы я подождал его — ему необходимо вернуться и кое о чем спросить Королеву. Я ждал в великой тревоге, то спешиваясь, то снова садясь на коня. Вскоре среди деревьев показался скачущий Король, вид у него был недовольный.
— Как чувствует себя Королева? — окликнул я его.
— В конце концов, — крикнул он в ответ, — я решил не беспокоить ее.
Он с силой пришпорил коня и поскакал к охотникам.
Король ночью пришел ко мне. Я сел в кровати, готовый идти с ним, но он попросил меня лечь, ибо хотел всего только поговорить. Он забрался на кровать и лег в темноте рядом со мной.
— Как в давние времена, Томас, — сказал он, и я вспомнил юного Принца, который приходил ночами в мой покой, чтобы полежать со мной рядом и потолковать от души.
— Ночью, — начал Король, — никто ничего не скажет.
— Мне ведомо какие толки ходят при дворе, — сказал он.
— И все же, — продолжал он, — то, что они желают быть вместе, совершенно правильно. Кто посмеет отказать им в этом? Говори, Томас.
— Никто, господин мой.
— Я хочу, чтобы Тристан любил ее.
— Тогда все в порядке.
— В каком уж там порядке. Слухи — затрагивающие мою честь — честь моего двора…
— Вы сами склоняете их уединяться.
— Когда она с Тристаном, она со мной.
— Значит она всегда с вами.
— Тристан… Тристан никогда не покроет меня позором. Он умер бы ради меня. Томас! Говори от всего сердца.
Я колебался лишь малую долю мгновения. «Тристан умер бы за вас». И это было правдой: Тристан защищал бы Короля до самой своей смерти.
Я слышал как тяжело дышит во мраке Король, и думал о Тристане, о Королеве, как они шли по плодовому саду, — с прижатыми к телу руками, шагая так медленно, что почти и не продвигались.
Король сжал мою руку руку. «Спасибо, Томас». Через миг он заснул рядом со мной, я же лежал во тьме, бесонный.
Сколько же еще? Два дня прошло с ночи, в которую Король пришел ко мне, а подозрения его сейчас сильны как никогда. Нынче утром он объявил, что охотиться не поедет, потом вдруг передумал и ускакал яростной рысью, а в полдень вернулся. Королеву с ее камеристками он нашел в женских покоях. Тристан находился в кречатне, обучал сидеть у себя на запястье молодого сокола.
Днем раньше, — Король охотился, — я послал записку Брангейне. Мы встретились в королевском саду, в тени стены. Я открыл перед Брангейной плетеную калитку, провел ее к дерновой скамье у фонтана леопардов. Робкое, недоверчивое выражение покинуло ее, теперь она была насторожена, выжидательна, напряженно спокойна. Руки лежали на лоне, но не перекрещивались, — одна сжимала запястье другой. Нужды в вежливых околичностях у меня не было. Я сказал ей о слухах, о подозрениях Короля и попросил предупредить ее госпожу — пусть та будет поосторожнее, пусть избегает поступков, способных возбудить пересуды.
Брангейна выслушала меня в задумчивости — я представил, как она крутит так и эдак каждое мое слово, точно они были плодами и Брангейна проверяла, нет ли на них выщербин и изъянов, — потом резко поворотилась ко мне: