И вдруг я вспомнил о письменном столе.
Я запалил свечу, сел. Перо, выхваченное светом из темноты, рванулось ко мне, точно клинок меча. Скоблильный нож мой и плашка пемзы отбрасывали две резких тени. В пальцах покалывало. Нет, ко сну я не готов — я готов к словам. Я окунул перо в чернильный рожок, резким нырком кисти стряхнул с него каплю. Пододвинул свечу поближе и согнулся над страницей, склонив, будто в молитве, голову. Я, Томас Корнуэльский, принц пергамента, повелитель черных чернил, властитель всей вселенной, заклинатель душ, попечитель призраков, друг грушевого дерева и безмолвия волн, товарищ всех, кто бдит в ночи.