Женщина вскочила.
— Это уже слишком! Вы обращаетесь со мной, как с преступницей, тогда как я сама стала жертвой преступления!
— Сидите спокойно и не волнуйтесь! — сказал ей Пинкертон сурово. Она тотчас уселась и только злобно посмотрела на него.
Инспектор и другие чиновники удивленно глядели на Пинкертона. Они не могли понять, почему он так странно обращается с раненой. Он же делал вид, что ничего не замечает, и продолжал:
— Расскажите-ка, только правдиво, как было совершено на вас это нападение.
Раненая медлила. Ей не нравился метод допроса, выбранный Пинкертоном, однако она стала рассказывать:
— Мы содержим нашу палатку вдвоем с братом. Так как в то время никого из зрителей в палатке не было, я оставила свое место у кассы и направилась к фургону, в котором мы живем, чтобы сделать себе бутерброд. Я крикнула брату, что сейчас вернусь, вышла из палатки и поднялась на ступеньки, чтобы войти в фургон. В тот самый момент, когда я взялась за ручку двери, раздался выстрел, и я почувствовала сильную боль в правом плече. Я вскрикнула и, оглянувшись, заметила тень фигуры, быстро скрывшейся между рядами фургонов, за палатками.
— Вы хотели открыть дверь в тот момент, когда в вас выстрелили?
— Да…
— Это неправда! — сказал холодно и уверенно Пинкертон.
Она вскочила, побледнев:
— Значит, по-вашему, я лгу?!
— Да, лжете! Неправда, что вы хотели открыть дверь!
Мария Вильям в бешенстве затопала ногами, сжала кулаки и закричала:
— Теперь мне остается только замолчать! Я даю самые правдивые показания, говорю, как было дело, а вы мне не верите! Что же мне сказать вам в таком случае? Я вам больше отвечать не намерена, если вы сомневаетесь в моих словах!
Странная улыбка мелькнула на губах Пинкертона.
— Если дело обстоит именно так, как вы говорите, то выстрел был какой-то необыкновенный! Я объясню вам, почему ваши слова не соответствуют истине. Когда вам завязывали раненую руку, я видел рану, и фельдшер, сделавший вам перевязку, подтвердит, что пуля, попавшая в вашу руку, была выпущена спереди, а не сзади. Если бы вы действительно в тот момент открывали дверь, пуля попала бы сзади; это вам самим ясно, и даже маленькому ребенку не пришлось бы этого объяснять.
Полицейские громко выразили свое изумление. Фельдшер подтвердил слова Пинкертона. Мария Вильям еще сильнее побледнела и крикнула:
— Да, может быть я, прежде чем открыть дверь, оглянулась назад! И вообще я не могу помнить всех подробностей!
— Это странно, — сухо заметил Пинкертон. — Вы должны были совсем повернуться, услышав какой-то шум. В таком случае, по меньшей мере, непонятно, что вы не помните такого обстоятельства…
Раненой было явно не по себе от такого строгого допроса. Она не знала, что ответить, и сказала:
— Я сама не знаю, как это все произошло, у меня кружилась голова. Оставьте меня в покое!
Сыщик поднялся. Его сухость сразу исчезла, и он вполне дружески сказал:
— Понятно, что у вас закружилась голова от такого ужасного происшествия. Идите в медицинский пункт. Там извлекут пулю и перевяжут рану.
Мария Вильям облегченно вздохнула. Видимо, она была рада, что допрос, наконец, окончен. Когда она вместе с фельдшером покинула контору, инспектор обратился к Пинкертону.
— К какому выводу вы пришли относительно этого странного выстрела?— спросил он.
— Пока трудно сказать, — ответил Пинкертон. — Во всяком случае, я уверен, что покушения на эту женщину не было. Здесь что-то другое… И я постараюсь добраться до сути!
— Но что же?
— Позвольте мне пока ничего не говорить. Вы знаете, что человеку свойственно ошибаться… Пойдемте, сударыня, укажите мне место, где вы подверглись нападению!
Нат Пинкертон вежливо поклонился и вышел из конторы в сопровождении Вайзе, которая все это время удивленно следила за происходившим.
Глава III
Таинственный фургон
Площадь все еще кипела жизнью, когда Пинкертон с госпожой Вайзе подошли к месту, где она подверглась нападению.
Они протолкались через толпу, дошли до зверинца, обогнули его и очутились в узком проходе между этим зверинцем и каким-то другим балаганом. Этот проход соединял две большие улицы и был погружен в темноту — вполне подходящее место для нападения.
Сыщик зажег электрический фонарь и стал внимательно изучать место происшествия. Девушка тем временем показывала ему, в каком направлении она шла, и в каком месте ей был нанесен удар. Как только она указала на это место. Пинкертон заметил большой разрез, сделанный острым ножом в полотне палатки, служившей зверинцем. Он раздвинул щель и увидел, что с внутренней стороны, у самого разреза, нагромождены ящики.